Неолиберализм как особая форма неоклассики. Истоки неолиберальной теории Возникновение и развитие экономической науки неолиберализм

Возникновение неолиберализма, его ключевые идеи. Общее и отличия в подходах кейнсианства и неолиберализма. Школы неолиберализма и их лидеры: Фрайбургская школа (ордолиберализм) - В. Ойкен, А. Мюллер-Армак, В. Репке, А. Рюстов, Л. Эрхард; Чикагская (монетарная) школа - М. Фридмен; Лондонская (неоавстрийская) школа - Л. Мизес, Ф. Хайек. Современное состояние неолиберализма, его значение для развития экономической теории.

Неолиберализм как современная интерпретация неоклассики возник практически одновременно с кейнсианством - в 30-е гг. XX в. Его концепция - не что иное, как собственная, отличная от кейнсианской система взглядов на проблему государственного регулирования экономики. Неолибералы, в отличие от своих предшественников - «классиков», отрицавших всякое участие государства в экономике, настроены в этом отношении уже не так радикально: продвигая идеи приоритета свободной конкуренции, они все же допускают присутствие государства в экономических процессах.

Анализируя идеологию неолиберализма, стоит обратить внимание на его расхождения с кейнсианством. Сторонники Кейнса ратуют за активное государство, направляющее усилия на инвестирование различных сфер экономики, расширение объемов правительственных заказов, закупок, на ужесточение налоговой политики. Неолибералы - за относительно пассивное государственное регулирование, связанное с либерализацией экономики, с принципами свободного ценообразования, с ведущей ролью в экономике частной собственности. В соответствии с неолиберальной концепцией государство - это «ночной сторож» экономики, вмешивающийся в ее дела только в случае необходимости.

«Конкуренция везде, где возможно, регулирование - там, где необходимо», - так определял роль государства в экономике неолиберал Людвиг Эрхард, автор «немецкого чуда», благодаря которому разоренная дотла послевоенная Германия за считанные годы вошла в состав сильнейших экономик мира. Ограниченное государственное участие в экономических процессах, государственное содействие свободному функционированию предпринимателей в правовом поле служит, по мнению неолибералов, реальной основой устранения неравновесия в экономике.

Появление кейнсианства было воспринято либералами крайне болезненно: утрачивалось двухсотлетнее интеллектуальное лидерство, ставилось под сомнение сделанное многими поколениями экономистов, политиков, предпринимателей, задевались интересы элит многих стран. Практически сразу, в момент появления кейнсианства, в 30-е гг. XX в. для противодействия идеям государственного регулирования в экономике в целом ряде стран были созданы неолиберальные центры по выработке альтернативных мер государственного вмешательства в экономику, которые способствовали бы возрождению и практическому воплощению идей экономического либерализма.

Центры неолиберализма появились в Германии - Фрайбургская школа - В. Ойкен, А. Мюллер-Армак, В. Репке, А. Рюстов, Л. Эрхард; в США - Чикагская школа, которую также называют монетарной школой, - М. Фридмен, А. Шварц; в Англии - Лондонская (неоавстрийская) школа - Л. Мизес, Ф. Хайек, Л. Роббинс. Видными проповедниками неолиберальных идей во Франции стали Ж. Рюэфф и М. Алле.

Несмотря на то, что представители различных неолиберальных школ имели свои особенности, еще в начале 30-х гг. XX в. они попытались «сверить часы», выработать единые подходы, общую научно-практическую платформу. Характерным в этом смысле мероприятием стала парижская конференция неолибералов 1938 г., известная как «коллоквиум Липпмана» , на которой и были одобрены общие принципы неолиберального движения. Они, если кратко, сводились к позиционированию государства в качестве гаранта норм свободной конкуренции в экономике, обязательных для всех хозяйствующих субъектов. Приоритеты частной собственности, свободы сделки и свободных рынков могут быть скорректированы государством лишь в особых случаях.

Фрайбургская школа во многом выросла из трудов профессора Фрайбургского университета Вальтера Ойкена (1891 - 1950), который и заложил, опираясь на традиции немецкой философии и политэкономии, основы ее теории и методологии. Ключевые работы Ойкена - «Основы национальной экономии» (1940) и «Основные принципы экономической политики» (1950). В этих работах во многом и содержатся основные концептуальные положения фрайбургской школы неолиберализма (ордолиберализма ).

Методологически ордолиберализм - это попытка синтеза идей новой исторической школы, неоклассики и традиционного либерализма с акцентом на принципы новой исторической школы, для которой процесс общественного развития является результатом эволюции. При этом маржина- лизм в методологии не имеет самостоятельного места, а учитывается как распространенный в западных концепциях теоретический прием. С традиционным либерализмом ордолиберализм объединяет идея индивидуальной свободы на базе частной собственности на средства производства, но разъединяет отношение к государству. Ордолибералы - за активное государственное воздействие на экономику.

Ключевой концепт ордолиберализма - понятие экономического строя. Ойкен выделяет два его идеальных типа: централизованно управляемое хозяйство, вариантами которого являются индивидуальное (натуральное) и централизованно администрируемое; хозяйство общения (т.е. рыночное конкурентное хозяйство). На основе смешения этих идеальных типов и возникают разнообразные реальные формы хозяйства. Капитализм В. Ойкен трактует как одну из форм «хозяйства общения», как рыночное конкурентное хозяйство, для которого характерна экономическая свобода.

Говоря об экономической политике , в отличие от кейнсианцев, которые предлагали воздействовать на процессы, генерирующие экономический рост, ордолибералы предлагали воздействовать на рыночные институты. Государство должно обеспечить формирование экономического строя, а регулирование и развитие хозяйственного процесса пойдет само собой, прямое воздействие на хозяйственные процессы не имеет экономического смысла и допустимо лишь в исключительных случаях. Экономический строй по Ойкену - действенная система цен; неприкосновенность частной собственности (в том числе монополий); стабильность денежного обращения и национальной валюты; открытость рынков; свобода сделок и договоров (кроме ограничивающих конкуренцию); материальная ответственность руководства за действия хозяйственных единиц; постоянство экономической политики; социальная справедливость.

После Второй мировой войны ордолиберализм становится идеологией реформ в Западной Германии (ФРГ), получает статус официальной экономической доктрины правительства Аденауэра - Эрхарда, а на его основе А. Мюллер-Армак, Л. Эрхард и ряд других ученых разрабатывают концепцию социального рыночного хозяйства.

Термин «социальное рыночное хозяйство» ввел в оборот Альфред Мюл- лер-Армак (1901 - 1978) в работе «Регулирование экономики и рыночное хозяйство» (1947). Одноименная концепция опирается, так же как и фрайбургская школа, на приверженность частной собственности, на признание двух типов экономического строя, на веру в возможность «третьего пути». При этом Мюллер-Армак отказывается от идеи возрождения совершенной конкуренции через ограничение монополий и акцентирует внимание на вопросах социальной политики. Суть ее - в социальной компенсации, способной сократить разрыв в доходах населения и нивелировать социальное расслоение общества. Инструмент компенсации - прогрессивное налогообложение и перераспределение средств в пользу малоимущих за счет дотаций на конкретные цели. Помимо этого - создание достойной и общедоступной социальной инфраструктуры, развитой системы социального страхования.

Такие идеи, наряду с заботой о восстановлении конкурентного рынка, и стали основой работы послевоенного правительства ФРГ. Концепция «социального рыночного хозяйства» была существенно уточнена практикой применения и дополнена лозунгами «Благосостояние для всех!» и «Собственность для всех!». О модели «социального рыночного хозяйства» в качестве главной задачи экономической политики страны заявлял и канцлер ФРГ К. Аденауэр, в том числе в предисловии к книге еще одного представителя ордолиберализма Вильгельма Репке (1899-1966) «Правильна ли немецкая экономическая политика?» (1950).

По мнению Репке, высказанному в книге «Гуманная экономика: социальная структура свободного рынка» (1960), социальное рыночное хозяйство - путь к экономическому гуманизму. Этот тип хозяйства противопоставляет коллективизму персонализм, концентрации власти - свободу, централизму - децентрализм, организации - самопроизвольный порядок. Книга содержит в концентрированном виде многие идеи ордолиберализма, автор предупреждает о негативных тенденциях, которые развиваются в мире, в частности о том, как человека вышвырнули из экономики. Человеческое достоинство, утверждает Репке - это главная забота экономики, и именно это качество сегодня находится под угрозой. Анализируя состояние современного мира, расцвет социалистической идеологии, он сравнивает суть социалистического и либерального подходов.

По мнению Репке, инструменты социализма - планирование, национализация, эрозия собственности и т.п. причинили много бед. Будучи человеком религиозным, В. Репке считает, что страшнейшим грехом является сведение сути человека до уровня средства. Репке считает рынок гуманным и человечным, так как он и только он совместим с человеческой свободой, с состоянием государства и общества, которые охраняют свободу и законность. Главным источником болезни цивилизации является духовный и религиозный кризис, так как человек, прежде всего, homo religious. При этом обращает внимание на то, что и фашизм, и коммунизм пытаются заменить истинную религию и веру фальшивыми идолами. Репке является сторонником Мальтуса при оценке проблем демографии, считает, что мир перенаселен, что взрыв рождаемости - это катастрофа для человечества, выступает против тезиса Маркса об исторической предопределенности социализма, указывает па то, что против этой идеи было сложно выступать, так как она овладела не только учеными и преподавателями, но и представителями широкой медийной культуры. Репке выделяет также проблему концентрации , основанной на принципе экономической свободы. Если мы хотим назвать общий знаменатель для социальной болезни нашего времени, пишет он, го им является концентрация, а коллективизм и тоталитаризм - крайние стадии этой болезни. Концентрация разрушает средний класс , людей, владеющих небольшой собственностью и имеющих небольшой доход, обладающих чувством ответственности и гражданскими добродетелями, без которых невозможна жизнь свободного общества.

Репке много пишет о массовом обществе , о его основной характеристике - скуке, вводит понятие «асимметричность рыночной экономики», считая, что не все нужно оправдывать прибылью, остро выступая, в частности, против торговли с коммунистическими режимами, в том числе с СССР. Он также против концепций государства всеобщего благосостояния {welfare state), основанного на «уравниловке», против инфляции. Обе «болезни» разрушают основы свободного производительного общества, пишет Репке, но между welfare state и инфляцией существуют немалые отличия. Правильное отношение к инфляции - это немедленное ее отрицание, а в отношении welfare state необходимо занять позицию определения пределов.

Рейке также поднимает фундаментальную, с его точки зрения, дилемму: что является идеалом социальной жизни - выбор между индивидуумом и малой группой или большим сообществом, т.е. государством, нацией и коллективными единицами мирового государства. Он считает, что ответ на этот вопрос проводит водораздел между людьми, теориями и политическими партиями: коллектив или человек; построение общества снизу вверх или сверху вниз; самореализация отдельного человека в малой группе или система коллективной безответственности; федерализм или местное самоуправление; конкуренция или монополия; равенство возможностей или равенство дохода - такие дилеммы вытекают из главного вопроса.

Репке предупреждает об опасности центризма в экономической науке, проявляющейся в макроэкономике, рассматривающей экономический процесс, как объективное механическое движение агрегатных величин; говорит о том, что применение таких понятий, как «эластичность», «мультипликатор», «акселератор» - это симуляция научной и математической точности, которая приносит больше вреда, чем пользы.

Еще одним представителем ордолиберализма является Александер Рюстов (1885-1963). Именно он на знаменитом коллоквиуме Липпмана в 1938 г. впервые употребил термин «неолиберализм» . Концепцию социального рыночного хозяйства Рюстов разработал, находясь в эмиграции, в Стамбуле, пытаясь представить себе то, как, по каким принципам должна жить Германия после фашизма.

Обоснованием характеристик оптимального социально-экономического строя и занят Рюстов во многих своих трудах. «Рыночный механизм, как представляется, обладает практически неограниченными возможностями самоизлечения от эндогенных помех» , - лейтмотив Рюстова, решительно выступавшего как против социалистического (коммунистического) планового хозяйства, так и против неограниченного, «чистого» либерализма. «Мы должны... радоваться тому, что не стоим перед страшным выбором между “капитализмом” и коллективизмом, ибо имеется третий путь, избегающий недостатков как “капитализма”, так и социализма», - писал ученый .

Более детально идея «третьего пути» проработана в трехтомном капитальном труде Рюстова «Место современности в истории», написанном в эмиграции, но опубликованном только в 1950-1957 гг. дома, в Германии . В этой работе Рюстов выступает приверженцем сильного государства, создающего «рамочные условия» работы рыночной экономики. На государство он возлагал проведение активной конкурентной политики, устраняющей все возможные помехи действию рыночного механизма. Рюстов выдвинул и обосновал понятие «либерального интервенционизма» как альтернативы «свободному рынку» классического либерализма.

Конкуренция требует определенных ограничений, она должна, по Рюстову, соответствовать этическим и социальным нормам. Для ее характеристик в рамках неолиберальной концепции ученый оперировал понятием «конкуренция по результатам деятельности» (Leistungskonkurrenz ). Соблюдению определенных правил и законов рыночного хозяйства вкупе со следованием моральным нормам, существующим в обществе, Рюстов придавал большое значение. Его концепция опирается на представление о человеческом обществе как взаимосвязи индивидуума (единицы) и свободы, способствующей его развитию. Рассматривая человека как хозяйствующую единицу, Рюстов придавал большое значение другим формам человеческого общежития: семье, общине, государству, различным формам социальной интеграции, а также религиозным, этическим, эстетическим и культурным взглядам, т.е. всем элементам человеческой культуры. Связь «человеческого» и «экономического» по Рюстову обеспечивалась так: человеческое бытие формирует требования к экономике, задача которой - в их реализации.

Не исключено, что концепция «социального рыночного хозяйства» вместе с предположениями о существовании «третьего пути» для Германии так и остались бы в истории красивыми научными теориями, если бы не Людвиг Эрхард (1897-1977) - министр экономики, а затем вице-кан 4

цлер и канцлер ФРГ, на судьбу которого выпало восстановление послевоенной Германии. Свою программу и опыт ее реализации он изложил в работе «Благосостояние для всех» (1956), некоторые детали реформы содержатся в сборнике его речей и статей.

Рассказ о реформе, проведенной Эрхардом, будет неполным, если не сказать о его исследовании «Военное финансирование и консолидация задолженности», завершенном в марте 1944 г. и состоящем из двух частей. В первой оценивалось состояние экономической и финансовой системы нацистской Германии в конце 1943 - начале 1944 г. Во второй содержалась попытка определения контуров программы перехода от «военной экономики» к «экономике мирного времени». Для Эрхарда-исследователя исход войны был предрешен, и он сконцентрировал внимание нс на военно-политической стороне дела, а на доказательстве несостоятельности экономической системы нацистского государства, где деньги не играют никакой роли и фюрер предписывает экономике свою волю. Эрхард обозначил контуры новой экономической модели послевоенного времени так: рыночная экономика с достаточно активным участием государства в регулировании макроэкономической и социальной политики. Этот вывод и лег в основу концепции финансово-экономической реформы 1948 г.

Чтобы понимать состояние послевоенной экономики Германии, достаточно привести общеизвестный статистический расчет: при существовавших объемах производства промышленность страны могла обеспечить каждого немца парой обуви один раз в 12 лет, а костюмом - один раз в 50 лет. К 1947 г. в финансовой сфере положение дел выглядело так: оборот наличной денежной массы вырос с 6 млрд марок в 1935 г. до 73-75 млрд марок в конце 1946 г. Банковские депозиты увеличились с 30 до 150 млрд марок. Государственный долг составил 415 млрд марок. Размеры не обеспеченного товарной массой денежного спроса составили около 300 млрд марок.

Мнение о необходимости денежной реформы было общим, и больших неожиданностей этот процесс не принес. В конце концов в западных зонах оккупации был реализован так называемый план Колма - Голдсмита - Доджа, при этом были приняты некоторые предложения Эрхарда, других немецких экспертов, прежде всего в части уменьшения денежной массы почти вдвое но сравнению с тем, что было намечено в американском плане. Денежная реформа, начавшаяся в западных зонах оккупации 20 июня 1948 г., должна была избавить экономику Германии от опасного «навеса» разбухшей денежной массы, восстановить ключевую роль денег в хозяйственном обороте. Основные меры, которые были осуществлены для достижения заявленной цели, сводились к следующему:

• вместо рейхсмарки (RM) в качестве единственной денежной единицы была введена новая немецкая марка (DM). Житель получал право обменять 60 марок по курсу 1:1 - из них 40 марок выплачивались немедленно, а остальные 20 - через два месяца. Половину имеющихся сбережений можно было обменять по курсу 1:10, вторая половина позже обменивалась в соотношении 1:20;
• текущие платежи: заработная плата, пенсии и квартплата - пересчитывались в соотношении 1:1;
• предприятия получили первоначальную сумму из расчета 60 марок на каждого занятого, в дальнейшем они должны были осуществлять все выплаты за счет текущих доходов;
• все обязательства государства, выраженные в рейхсмарках, аннулировались без всякой компенсации;
• монопольное право на выпуск в обращение новых банкнот было передано Банку немецких земель, который также получил полномочия на регулирование денежной массы при помощи учетной ставки и на установление норм обязательного резервирования для коммерческих банков;
• бюджетам разных уровней были направлены средства для первоначального наполнения, далее органы государственной власти всех уровней были обязаны покрывать свои расходы из текущих доходов. Одновременно с этим было резко снижено налоговое бремя на предприятия и на физических лиц, введены многочисленные налоговые льготы для стимулирования сбережений и инвестиций.

Денежная реформа была необходимым, но не достаточным элементом программы реформ немецкого общества. Эрхард настаивал на том, что новую марку рано или поздно ждет участь старой рейхсмарки, если немедленно не приступить к радикальной перестройке всего механизма управления экономикой, к экономической реформе , связанной с демонтажом командно-распределительной системы и запуском работающих рыночных механизмов. Преодолевая многочисленные препятствия, без одобрения оккупационных властей, Эрхард под свою личную ответственность 20 июня 1948 г. распорядился ввести в действие закон об «Основных принципах хозяйственной структуры и политике цен после денежной реформы». Этот шаг позволил ему разом избавить страну от сотен предписаний, регулировавших экономическую жизнь и цены. Было отменено около девяноста процентов действовавших до этого инструкций, но продолжал действовать контроль над ценами на транспорте, на основные продукты питания, на квартплату, на почтовые услуги, на основные виды сырья, на сталь, уголь, чугун. Жесткие государственные регламентации сохранялись поначалу и в сфере внешней торговли.

Для Эрхарда запуск рыночных механизмов означал начало возрождения в народе нравственных принципов, опирающихся на признание свободы и ответственности каждого. Экономическая реформа развивалась весьма драматически, пережила несколько внутренних кризисов, прошла через корейский кризис, через борьбу против картелей, но ее результаты были впечатляющими, что позволило Эрхарду стать к концу 1950-х гг. сверхпопулярным национальным лидером, вплотную подошедшим к реализации теории «социального рыночного хозяйства» на практике.

Все произошедшее с Германией, благодаря Людвигу Эрхарду, не является простой и красивой историей успеха. Сегодня даже у немцев нет единого понимания базовых принципов социального рыночного хозяйства. Трудность заключается в том, что при синтезе понятий «социальная» и «рыночная» все нередко сводится к формуле «рыночная экономика плюс социальная политика» государства. Эрхард же в принципе отвергал отдельное рассмотрение экономических и социальных проблем. Для него рыночное устройство экономики - самостоятельная социальная ценность, потому что никакая другая экономическая система не обеспечивает столь эффективного хозяйствования и столь социально справедливого распределения результатов хозяйствования.

Практика послевоенного возрождения хозяйства Западной Германии убедила его в том, что рыночная экономика - это отнюдь не спонтанно возникающая система «заданной гармонии», а, напротив, конструкция в высшей степени хрупкая. Именно поэтому Эрхард - вслед за своими предшественниками - ставит вопрос об особой ответственности государства за создание и поддержание такого хозяйственного порядка, который бы способствовал постоянному воспроизводству конкурентной среды и конкурентного поведения хозяйствующих субъектов. Философский стержень экономической политики, если следовать логике Эрхарда, состоит не в улучшении государством конкретных экономических и социальных условий, а в создании рыночно-хозяйственного порядка, который бы дал возможность каждому самостоятельно заботиться о том, что он считает необходимым улучшить.

0 динамике реформ Эрхарда говорит и такой факт: на съезде христианско-демократического союза (ХДС) в 1957 г. он объявил о начале второго этапа формирования в ФРГ «социального рыночного хозяйства», а уже на съезде ХДС 1965 г. он сообщил о завершении в ФРГ программы создания «социального рыночного хозяйства», превратившей страну в «сформированное общество».

Чикагская (монетарная) школа неолиберализма возникла в США также как альтернатива кейнсианству. Ее основоположником стал Нобелевский лауреат Милтон Фридмен (1912-2006), большой вклад в становление монетаризма внесли также А. Шварц, К. Бруннер, А. Мелцер, Д. Лейдлер, Р. Селден, Ф. Кейган, оказав заметное влияние на формирование официальных доктрин и экономическую политику западных держав.

Монетаризм - направление экономической теории, анализирующее влияние денег и денежно-кредитной политики на состояние экономики в целом. Иногда монетаризм трактуют как количественную теорию денег. Монетаристы анализируют денежные категории, денежно-кредитные инструменты, банковскую систему, денежно-кредитную политику для выявления связи между объемом денежной массы и уровнем совокупного дохода. Банки в этой теории выступают инструментами регулирования, при непосредственном участии которых формируются изменения на денежном рынке товаров и услуг.

Центром современного монетаризма, начиная с середины XX в. и является чикагская школа, основанная Фридменом. Самостоятельное значение в неолиберальном движении американский монетаризм приобрел в конце 50-х гг. XX в. с появлением ряда его публикаций, где идеи кейнсианства были подвергнуты серьезной критике. Уже в работе «Теория потребительской функции» (1957) Фридмен высказывает сомнение в реальном существовании всеобщего психологического закона Кейнса, являющегося теоретическим стержнем кейнсианской концепции. Результатом размышлений Фридмена стал вывод о наличии эффективного саморегулирующегося механизма в рыночном хозяйстве. Концепция перманентного дохода, сформулированная в этой же работе, не только стала теоретической основой количественной теории денег Чикагской школы (теории поминального дохода Фридмена), но и заняла место экономической доктрины монетаризма в целом.

Первые достаточно серьезные сомнения в кейнсианстве связаны с появлением «кривой Филлипса» (1958), основанной на эмпирических данных и характеризующей связь между ежегодным процентным изменением заработной платы в денежном выражении и уровнем (долей) безработицы в Англии за период с 1861 по 1913 г. Она продемонстрировала неосуществимость кейнсианского идеала экономической политики - полной занятости в условиях отсутствия инфляции. Стабильность цен и отсутствие безработицы оказались связанными обратной зависимостью: уменьшение безработицы происходило при ускоренной инфляции, а уменьшение инфляции вело к увеличению количества безработных.

В книге «Капитализм и свобода» (1962) Фридмен подтверждает тезис о том, что современный капитализм - устойчивая, саморегулирующаяся система, обеспечивающая политическую свободу и хозяйственную активность. Обоснование устойчивой функциональной связи между динамикой денежной массы и динамикой конечного результата общественного производства и стало лейтмотивом многих работ Фридмена.

В труде «Монетарная история Соединенных Штатов, 1867-1960» он прослеживает эту динамику за длительный период. Продолжением исследования стали такие работы, как «Монетарная статистика США» (совместно с А. Шварц, 1970) и «Тренды денежной массы в США и Соединенном Королевстве: Их отношение к доходу, цепам и ставкам процента, 1867-1975» (1982). Так Фридмен подвел под свои теоретические конструкции надежную историко-экономическую основу.

Монетарная концепция Фридмена сформировалась в ситуации возникающего кризиса кейнсианства, сопровождавшегося дефицитом бюджета, ростом безработицы, часто сопровождавшимся одновременным ростом инфляции. Подобные факты лишь подтверждали слабость кейнсианских подходов, миру требовались новые идеи, связанные с государственным участием в экономике. Новизна идей Фридмена состоит в том, что он, в отличие от Кейнса, предложил ограничить участие государства в экономике контролем над денежной массой, жесткой денежной политикой.

Можно привести несколько положений, характеризующих концепцию монетаризма: связь между изменением количества денег в обращении и уровнем цен; связь между крупными колебаниями хозяйственной конъюнктуры и изменением денежной массы (монетарная теория экономических циклов); связь денег и немонетарных факторов экономики через уровень товарных цен (теория передаточного механизма); нацеленность регулирования не на текущие, а на долговременные задачи; особое «денежное правило», предлагающее заменить меры государственного воздействия на экономику приростом денежной массы в обращении на 3-5% в год, независимо от состояния хозяйства.

Монетарная концепция, что очень важно, была апробирована республиканским правительством США при президенте Р. Никсоне в 1969-1970 гг. с участием М. Фридмена, который был его советником. Еще большие практические успехи монетарные подходы обеспечили следующему республиканскому правительству США, во времена так называемой рейганомики, позволившей ослабить инфляцию при реальном укреплении доллара. Сейчас практически во всем мире, в том числе в России, идеи этой школы используются при проведении государственной экономической политики.

Лондонская (неоавстрийская) школа неолиберализма представлена такими фигурами, как Людвиг Генрих Эдлер фон Мизес (1881 - 1973) и Фридрих Август фон Хайек (1899-1992).

Либерализм в XX в. возродился, получил импульсы развития и стал одним из самых популярных и влиятельных направлений не только в экономике, но и в политике в форме неолиберализма (консерватизма), в том числе благодаря усилиям экономиста и философа Людвига фон Мизеса. Начиная свою научную деятельность с анализа проблем денежного обращения, Мизес очень скоро заинтересовался логикой индивидуальной трудовой деятельности человека, побуждающими к ней мотивами: психологией, моралью, инстинктами. При этом внимание Мизеса естественным образом приковано к закономерностям функционирования различных экономических систем. Он последовательно рассматривает три варианта экономического устройства современного мира: чистое рыночное хозяйство, «испорченный рынок» и нерыночную экономику. Ключевая компонента мизесского анализа - частная собственность, которая и является основой рациональной экономической деятельности, обеспечивающей максимальное использование ресурсов. Уже в ранних трудах Мизес проявляет себя как последовательный защитник идей экономической свободы.

Анализ нерыночных систем, социализма прежде всего, дает Мизесу в работе «Социализм» (1936) основания для знаменитого вывода о «логической и практической невозможности социализма» в результате отсутствия рациональной организации хозяйства. Мизес критикует ядро экономической системы социализма - планирование, за которое ратовали основоположники социализма, начиная с Сен-Симона и заканчивая Марксом. Планирование, по их мнению, исключает анархию капиталистического производства, предотвращает растрату производительных сил общества. Мизес же доказал, что именно при социализме ресурсы используются неэффективно и бездумно из-за невозможности применения рыночных принципов ценообразования, что ведет к невозможности измерения вклада различных факторов производства в ценность потребительских благ и, соответственно, к невозможности эффективного использования ресурсов. Господство системы произвольных оценок факторов производства дало основания Мизесу назвать социализм «системой запланированного хаоса». Выступая против любых форм интервенционизма (вмешательства в дела экономики) - от советского государственного социализма до рузвельтов- ского «нового курса», - Мизес выдвигает положение о социализме как имитирующей экономике.

Усиление роли государства, утверждает он, неизбежно ведет к усилению бюрократии, появлению в обществе «человека бюрократического», для которого удушение новаторов и следование привычному и устаревшему - главные из всех добродетелей. Одного этого, помимо традиционных «попутчиков» бюрократии - коррумпированности и снижения эффективности общественного производства, достаточно для отторжения результатов экономического прогресса.

Только свободный рынок, утверждает в своих работах Мизес, соответствует демократическим принципам, где потребитель является центром экономической системы, «голосуя» своим денежным доходом за тот или иной товар, определяя тем самым структуру общественного производства. Свобода выбора - не только уважение вкусовых предпочтений человека, но уважение к человеку в более широком смысле - к его личности.

Мизеса волнует вопрос о причинах роста популярности социализма, о психологической основе неприятия капитализма («Антикапиталистическая ментальность»). Причину этого, как и Шумпетер, Мизес видит в неудовлетворенном честолюбии, поясняя это так: в обществе, основанном на кастах и сословиях, было принято приписывать неудачливость обстоятельствам, находящимся вне человеческого контроля. В условиях же рыночного хозяйства уровень собственного благосостояния, другие условия жизни человек определяет в значительной степени сам и в неудачах должен винить тоже только себя. Для большинства такой подход неприемлем, и подобное, по Мизесу, и является питательной средой для возникновения различных коллективистских и социалистических доктрин.

Через все творчество Мизеса проходит идея о том, что единственно разумной основой экономической политики и современного индустриального общества может быть только либерализм, выраженный в предоставлении полной свободы действующим на рынке товаропроизводителям. Абсолютными основаниями цивилизации, по Мизесу, являются разделение труда, частная собственность и свободный обмен.

Взгляды Фридриха фон Хайека, еще одного представителя лондонской (неоавстрийской) школы неолиберализма, сложились во многом под влиянием его учителя Людвига фон Мизеса. У Хайека сформировался необычайно широкий круг исследовательских интересов: экономическая теория, политология, методология науки, психология, история идей. Широта его взглядов нашла впоследствии свое выражение в своеобразной трактовке давно известных положений экономической теории. Представляя неолиберальное направление, Хайек проявил себя одним из самых последовательных сторонников принципов рыночной экономики, основанных на экономическом либерализме.

Ранние его работы посвящены проблемам цен и денег, а изложенные в них идеи нашли развитие в монетаризме. Активно полемизируя с Кейнсом, Хайек обращал его внимание на то, что последствия Великой депрессии может ликвидировать только рыночный механизм; государственное же вмешательство даст лишь краткосрочный эффект, за что впоследствии придется расплачиваться ростом инфляции и безработицы.

Хайек приобрел мировую известность благодаря работе «Дорога к рабству» (1944). В ней проблема свободного рыночного хозяйства дается в неразрывной связи с проблемой политической свободы. Только ничем не ограниченная свобода экономических отношений обеспечивает основные свободы человека. Любое вмешательство государства в игру спонтанных сил - шаг на пути к тоталитаризму: даже демократическое правительство, встав на путь контроля за ценами и равного распределения доходов, неизбежно превратится в тоталитарную власть. Хайек рассматривает и обратную ситуацию: любая попытка тоталитарной власти ввести конкурентные рыночные отношения в экономику чревата политическими потрясениями, что в конечном итоге не исключает крушения диктатуры.

Если в целом оценивать роль Хайека, его заслуги перед либерализмом, то стоит обратить внимание на то, что именно он всегда и везде отстаивал приоритет свободы человека в общественных отношениях, сформировав идею «спонтанного» порядка, обозначив проблему координации хозяйственной деятельности как проблему информации и доступа к ней. Он отстаивал принцип свободы предпринимательства даже тогда, когда идеи Кейнса стали основой экономической политики западных стран, заслужив тем самым славу «экономического динозавра», отставшего от времени.

Время подтвердило правоту Хайека, вознаградило его мировой славой, признанием и уважением за следование своим принципам, за искренность убеждений.

В целом Лондонская (неоавстрийская) школа неолиберализма, отрицавшая в отличие от других школ любое вмешательство государства в дела экономики, в жизнь предпринимателя, сыграла роль охранителя либеральных идей в XX в., стала основой консерватизма в политике, немало послужила тому, что неолиберальные идеи государственного регулирования экономики возобладали над кейнсианскими начиная примерно с 70-х гг. XX в., когда для многих стран постоянными проблемами стали нарастающие инфляционные процессы, дефицит государственного бюджета, безработица. Неолибералы в том числе с опорой на оценки Мизеса и Хайека немедленно поставили в вину кейнсианцам (и неокейнсианцам) разросшиеся масштабы государственного сектора экономики, ограничение условий для свободной конкуренции, сокращение инвестиций в важнейшие сферы экономики.

Наглядным проявлением приоритета неолиберализма над кейнсианством в 70-80-е гг. XX в. является планомерная денационализация многих отраслей хозяйства, находившихся ранее в сфере государственной экономики. За последние годы благодаря этому существенно оздоровилась экономика Великобритании, Франции, Японии, Чили, Испании и других стран, минимизировавших сферу государственного экономического присутствия.

Резюме

• 1. Неолиберализм возник практически одновременно с кейнсианством - в 30-е гг. XX в. Его концепция - нс что иное, как собственная, отличная от кейнсианской система взглядов на проблему государственного регулирования экономики.
• 2. «Конкуренция везде, где возможно, регулирование - там, где необходимо», - так определял роль государства в экономике неолиберал Людвиг Эрхард, автор «немецкого чуда», благодаря которому разоренная дотла послевоенная Германия за считанные годы вошла в состав сильнейших экономик мира.
• 3. Центры неолиберализма появились в Германии - Фрайбургская школа (ордолиберализм) - В. Ойкен, А. Мюллер-Армак, В. Репке, А. Рюстов, Л. Эрхард; в США - Чикагская школа, которую также называют монетарной школой - М. Фридмен; в Англии - Лондонская (неоавстрийская) школа - Л. Мизес, Ф. Хайек.
• 4. Фрайбургская школа во многом выросла из трудов профессора Фрайбургского университета Вальтера Ойкена, который и заложил, опираясь на традиции немецкой философии и политэкономии, основы ее теории и методологии. Методологически ордолиберализм - это попытка синтеза идей новой исторической школы, неоклассики и традиционного либерализма с акцентом на принципы новой исторической школы, для которой процесс общественного развития является результатом эволюции.
• 5. Не исключено, что идеи ордолиберализма вместе с предположениями о существовании «третьего пути» для Германии так и остались бы в истории красивыми научными теориями, если бы не Людвиг Эрхард - министр экономики, а затем вице-канцлер и канцлер ФРГ, на судьбу которого пришлось восстановление послевоенной Германии.
• 6. Чтобы понимать состояние послевоенной экономики Германии, достаточно привести общеизвестный статистический расчет: при существовавших объемах производства, промышленность страны могла обеспечить каждого немца парой обуви один раз в 12 лет, а костюмом - один раз в 50 лет. К 1947 г. государственный долг составлял 415 млрд марок, а размеры не обеспеченного товарной массой денежного спроса составляли около 300 млрд марок.
• 7. Денежная реформа для граждан сводилась к следующему: вместо рейхсмарки (RM ) в качестве единственной денежной единицы была введена новая немецкая марка (DM). Житель получал право обменять 60 марок по курсу 1:1 - из них 40 марок выплачивались немедленно, а остальные 20 - через два месяца. Половину имеющихся сбережений можно было обменять по курсу 1:10, вторая половина позже обменивалась в соотношении 1:20.
• 8. Денежная реформа была необходимым, но не достаточным элементом программы реформ немецкого общества. Эрхард настаивал на том, что новую марку рано или поздно ждет участь старой рейхсмарки, если немедленно не приступить к радикальной перестройке всего механизма управления экономикой, к экономической реформе, связанной с демонтажом командно-распределительной системы и запуском работающих рыночных механизмов.
• 9. Преодолевая многочисленные препятствия, без одобрения оккупационных властей, Эрхард под свою личную ответственность 20 июня 1948 г. распорядился ввести в действие закон об «Основных принципах хозяйственной структуры и политике цен после денежной реформы». Экономическая реформа развивалась весьма драматически, пережила несколько внутренних кризисов, прошла через корейский кризис, через борьбу против картелей, но ее результаты были впечатляющими, что позволило Эрхарду стать к концу 1950-х гг. сверхпопулярным национальным лидером Германии, вплотную подошедшим к реализации теории «социального рыночного хозяйства» на практике.
• 10. Чикагская (монетарная) школа неолиберализма возникла в США как альтернатива кейнсианству. Ее основоположником стал Нобелевский лауреат Милтон Фридмен, большой вклад в становление монетаризма внесли также А. Шварц, К. Бруннер, А. Мелцер, Д. Лейдлер, Р. Селден, Ф. Кейган, оказав заметное влияние на формирование официальных доктрин и экономическую политику западных держав. Монетаризм - направление экономической теории, анализирующее влияние денег и денежно-кредитной политики на состояние экономики в целом.
• 11. Монетарная концепция М. Фридмена сформировалась в ситуации возникающего кризиса кейнсианства, сопровождавшегося дефицитом бюджета, ростом безработицы. Новизна идей Фридмена состоит в том, что он, в отличие от Кейнса, предложил ограничить участие государства в экономике контролем над денежной массой, жесткой денежной политикой. Монетарная концепция была апробирована республиканским правительством США при президенте Никсоне в 1969-1970 гг. с участием Фридмена, который был его советником. Еще большие практические успехи монетарные подходы обеспечили следующему республиканскому правительству США, во времена так называемой рейганомики, позволившей ослабить инфляцию при реальном укреплении доллара.
• 12. Лондонская (иеоавстрийская) школа неолиберализма представлена фигурами Людвига фон Мизеса и Фридриха фон Хайека. Либерализм в XX в. возродился, получил импульсы развития и стал одним из самых популярных и влиятельных направлений не только в экономике, но и в политике в форме неолиберализма (консерватизма), в том числе благодаря усилиям экономиста и философа Людвига фон Мизеса.
• 13. Мизес в работе «Социализм» приходит к знаменитому выводу о «логической и практической невозможности социализма» в результате отсутствия рациональной организации хозяйства. Мизес критикует ядро экономической системы социализма - планирование, за которое ратовали основоположники социализма, начиная с Сен-Симона и заканчивая Марксом. Мизес доказал, что именно при социализме ресурсы используются неэффективно и бездумно из-за невозможности применения рыночных принципов ценообразования, что ведет к невозможности измерения вклада различных факторов производства в ценность потребительских благ и, соответственно, к невозможности эффективного использования ресурсов. Господство системы произвольных оценок факторов производства дало основания Мизесу назвать социализм «системой запланированного хаоса».
• 14. Выступая против любых форм интервенционизма (вмешательства в дела экономики) - от советского государственного социализма до руз- вельтовского «нового курса» - Мизес выдвигает положение о социализме как имитирующей экономике.
• 15. Взгляды Фридриха фон Хайека, еще одного представителя лондонской (неоавстрийской) школы неолиберализма, сложились во многом под влиянием его учителя Людвига фон Мизеса. Хайек приобрел мировую известность благодаря работе «Дорога к рабству» (1944). В ней проблема свободного рыночного хозяйства дается в неразрывной связи с проблемой политической свободы. Только ничем не ограниченная свобода экономических отношений, считатет Хайек, обеспечивает основные свободы человека.
• 16. В целом Лондонская (иеоавстрийская) школа неолиберализма, отрицавшая в отличие от других школ любое вмешательство государства в дела экономики, в жизнь предпринимателя, сыграла роль охранителя либеральных идей в XX в., стала основой консерватизма в политике, немало послужила тому, что неолиберальные идеи государственного регулирования экономики возобладали над кейнсианскими начиная примерно с 70-х гг. XX в., когда для многих стран постоянными стали нарастающие инфляционные процессы, дефицит государственного бюджета, безработица.

Основные термины и понятия: неолиберализм; кейнсианство; «ночной сторож» экономики; регулирование; интервенционизм; коллоквиум Липпмана; ордолиберализм; синтез; экономический строй; хозяйство общения; концепция «третьего пути»; экономический гуманизм; homo religious ; проблема концентрации; массовое общество; инфляция; концепция welfare state ; концепция «социального рыночного хозяйства»; экономическая реформа; денежная реформа; монетаризм; денежно-кредитная политика; кривая Филлипса; безработица; особое «денежное правило»; планирование; система запланированного хаоса; тоталитаризм; идея «спонтанного порядка».

Вопросы и задания для самопроверки

• 1. Что такое «коллоквиум Липпмана»?
• 2. Дайте общее представление о Фрайбургской школе неолиберализма и о кон- IieпIщ и ордол иберализма.
• 3. Назовите годы жизни Альфреда Мюллер-Армака, год издания его работы «Регулирование экономики и рыночное хозяйство» и дайте характеристику основных положений.
• 4. Назовите годы жизни Вальтера Ойкена, год издания его работы «Основы национальной экономии» и характеристика основных положений.
• 5. Охарактеризуйте концепцию «социального рыночного хозяйства».
• 6. Назовите годы жизни Вильгельма Репке, год издания его работы «Гуманная экономика: социальная структура свободного рынка» и дайте характеристику основных положений.
• 7. Назовите годы жизни Александера Рюстова, год издания его работы «Между капитализмом и социализмом» и дайте характеристику основных положений.
• 8. Назовите годы жиз1 ш Людвига Эрхарда, год издания его работы « Благосостояние для всех» и дайте характеристику основных положений.
• 9. Расскажите о реформе Л. Эрхарда, ее денежной и экономической составляющих.
• 10. Назовите годы жизни Милтона Фридмена, год издания его работы «Капитализм и свобода» и дайте характеристику основных положений.
• 11. Дайте представление о концепции «особого денежного правила» Фридмена.
• 12. Назовите годы жизни Людвига фон Мизеса, год издания его работы «Аитикапиталистическая ментальность» и дайте характеристику основных положений.
• 13. Расскажите об обществе «Мон Пелерин».
• 14. Назовите годы жизни Фридриха фон Хайека, год издания работы «Дорога к рабству» и дайте характеристику основных положений.
• 15. Расскажите об идее «спонтанного порядка» Ф. фон Хайека.

Библиография

• 1. Мизес, Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Аитикапиталистическая ментальность/ Л. Мизес. - М., 1993.
• 2. Мизес, Л. Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война / Л. Мизес. - Челябинск, 2006.
• 3. Мизес, Л. Либерализм в классической традиции / Л. Мизес. - М., 2001.
• 4. Мюллер-Армак, А. Принципы социального рыночного хозяйства / А. Мюллер- Армак // Социальное рыночное хозяйство: Теория и этика экономического порядка в России и Германии. - СПб., 1999. - С. 262-283.
• 5. Мюллер-Армак, А. Регулирование экономики и рыночное хозяйство / А. Мюллер-Армак // Политэконом. - 1996. - № 1.
• 6. Ойкен , В. Основные принципы экономической политики / В. Ойкен. - М., 1995.
• 7. Ойкен, В. Основы национальной экономии / В. Ойкен. - М., 1996.
• 8. Рюстов , А. Между капитализмом и социализмом // Концепция хозяйственного порядка. Учение ордолиберализма / А. Рюстов. - М., 1997.
• 9. Социальное рыночное хозяйство в Германии: Истоки, концепция, практика / общ. ред. А. ТО. Чепуренко. - М., 2001.
• 10. Фридман, М. Капитализм и свобода / М. Фридман. - М., 2006.
• 11. Хайек, Ф. Дорога к рабству / Ф. Хайек. - М., 2005.
• 12. Хюльсманн, И. Последний рыцарь либерализма. Жизнь и идеи Людвига фон Мизеса / Й. Хюльсманн. - М., 2013.
• 13. Шумпетер, Й. А. История экономического анализа: в 3 т. / Й. А. Шумпетер. - СПб., 2004.
• 14. Эрхард, Л. Благосостояние для всех / Л. Эрхард. - М., 1991.
• 15. Эрхард, Л. Полвека размышлений: Речи и статьи /Л. Эрхард. - М., 1993.
• 16. Ядгаров , Я. С. История экономических учений / Я. С. Ядгаров. - М. : ИНФРА-М, 2009.

• Форум получил такое название из-за созвучности одобренных на нем принципов иео-либерализма с положениями книги американского журналиста А. Уолтера Липпмана «Свободный город» (русский перевод отсутствует).
• В 1948 г. В. Ойкен и его последователи начали выпуск ежегодника «Ордо», которыйсыграл роль теоретической трибуны неолиберализма всех стран и дал имя фрайбургскойшколе.
• А. Мюллер-Армак длительное время работал профессором экономики университетовМюнстера и Кёльна, после 1952 г. - управлял отделом в министерстве экономики под руководством Людвига Эрхарда.
• Вильгельм Репке - швейцарский экономист, высшее образование получил в университетах Гёттингена, Тюбингена, Марбурга. В 1922-1929 гг. преподавал в университетахМарбурга, Йены и Граца, в 1930-1932 гг. находился на государственной службе, в 1933-1937 гг. - был профессором Стамбульского университета, в 1937-1966 гг. - профессороминститута международных исследований в Женеве, автор более 20 книг, включая такие как«Экономика свободного общества», «Моральные основы гражданского общества», «Социальный кризис наших времен», «Вне сферы спроса и предложения», «Германский вопрос».Особое внимание в своих трудах обращал на моральный аспект системы принятия экономических решений.
• Александер Рюстов - немецкий ученый-экономист, получил образование в университетах Гёттингена, Мюнхена и Берлина, участвовал в Первой мировой войне добровольцем,после нее работал в министерстве промышленности. В 1933 г. эмигрировал из Германии,работал профессором экономической географии и экономической истории в университетеСтамбула. Вернулся домой в 1949 г., с 1950 г. читал лекции в Гейдельбергском университете,внес значительный вклад в процесс формирования и реализации концепции социальногорыночного хозяйства.
• Раздел, посвященный А. Рюстову, дается с использованием материалов работы:Социальное рыночное хозяйство в Германии: Истоки, концепция, практика / общ. ред.А. Ю. Чепуренко. М., 2001.
• Рюстов А. Между капитализмом и социализмом // Концепция хозяйственногопорядка. Учение ордолиберализма. М., 1997.
• Раздел дается с использованием материалов работы: Говрякова Н. Н. История экономических учений. Саранск, 2008.
• Людвиг фон Мизес, австрийский экономист, философ, политолог, родился во Львове,в состоятельной еврейской семье, высшее образование получил в Венском университете, гдезатем преподавал четверь века. Служил в Торговой палате Австрии, при которой в 1920-1934 гг. организовал частный семинар, среди учеников которого был и Ф. фон Хайек.В 1934 г. Мизес получает предложение о работе в Женевском университете. В 1947 г. вместес Ф. фон Хайском принял участие в создании общества «Мон Пелерин». С 1945 по 1968 г. -профессор Ныо-Йоркского университета. По своим взглядам - убежденный либерал, авторработ но теории циклов и денежного обращения, философии, психологии и эпистемологии.Наиболее известными работами являются «Всемогущее государство» (1944), «Запланированный хаос» (1951), «Антикапиталистическая ментальность» (1956).
• Фридрих Август фон Хайек - австрийский экономист, социолог, Нобелевский лауреат(1974). Родился в Вене, после окончания школы был призван в армию, воевал в артиллерииво время Первой мировой войны, после демобилизации поступил в Венский университет.В 1927 г. вместе с Мизесом основал Австрийский институт экономических исследований.В 1931 г. начал работать в Лондонской школе экономики и политических наук, где получилв руководство кафедру. В 1947 г. создал знаменитое общество ученых-либералов «Мон Пелерин». В 1950 г. стал профессором университета Чикаго, после - профессором университетовФрайбурга и Зальцбурга. Автор множества работ, среди которых наиболее известными являются «Дорога к рабству» (1944), «Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма» (1988).

1. Возникновение неолиберализма.

2. Неолиберализм в Германии. Экономическая программа Л.Эрхарда.

3. Рыночная экономика Ф. Хайека.

4. Современный монетаризм. Чикагская школа м.Фридмена.

1. Возникновение неолиберализма

В 70-е годы XX столетия в экономике Запада наступает состоя­ние стагфляции. Дефицитное финансирование стало причиной га­лопирующей инфляции, а неустойчивость мирового капиталисти­ческого хозяйства (нефтяной, валютно-финансовый кризисы и т.д.) обусловила невозможность стабилизации экономики национальными средствами. Кроме того, научно-техническая революция привела к резкому изменению номенклатуры изделий, их быстрой сменяемо­сти, возрастанию роли мелкого и среднего бизнеса. Таким обра­зом, существенно увеличилось количество объектов управления, приблизился порог управляемости. В этих условиях меры централи­зованного воздействия на экономику стали малоэффективными.

В связи с этим кейнсианская теория подверглась острой критике. По словам М.Фридмена, главной бедой кейнсианской политики является стремление к «точной подстройке под цикл», 338 но такая подстройка не достигает результата в связи с временными лагами (от полугода до полутора лет) между моментом принятия решения и эффектом от этого решения. Хотя большинство возражений против кейнсианских мер регулирования экономики в новых условиях справедливы, не следует забывать, что всякая экономическая политика предназначена для конкретного периода, а с изменением экономических обстоятельств нужна новая политика. В новых усло­виях кейнсианские методы регулирования экономики стали недо­статочными. Возникла необходимость в новых антиинфляционных и антикризисных методах, которые позволили бы преодолеть про­тиворечивость государственно-монополистического регулирования экономики.

В развитии неоклассического направления на этом этапе разли­чают два подхода, две школы: западногерманский неолиберализм и американский монетаризм.

Неолиберализм - это экономическая теория, согласно которой, лучшей экономической системой является система, гарантирующая свободу личной инициативы хозяйствующих субъектов, направленной на обеспечение максимального удовлетворения потребностей при минимуме затрат. Либерализм провозглашает три основных условия функционирования рыночной системы: наличие частной собственности как юридической основы экономической жизни; свободного предпринимательства как генератора технических нововведений и экономического прогресса; свободной конкуренции как важнейшего механизма координации экономических отношений.

Следует отметить, что попытки разрабо­тать общую неолиберальную доктрину предпринимались еще до второй мировой войны - в 1938 г. в Париже на международной конференции, которую позже стали называть также коллоквиумом Липпмана, поскольку этот американский экономист в том же 1938 г. опубликовал книгу «Свободный город», где излагались неолибе­ральные идеи. Но именно в Западной Германии эти идеи были ус­пешно применены и приобрели статус государственной доктрины (с 1948 г.). 339

Суть, одобренных в Париже, общих принципов неолиберального движения сводилась к следующим положениям:

Рынок признавался наиболее эффективной формой хозяйствования, создающей наилучшие условия для экономического роста;

Отстаивалось приоритетное значение свободы участников экономической деятельности;

Провозглашалась необходимость государственной поддержки условий свободной конкуренции;

Предполагалось создание государством законодательного порядка, гарантирующего свободу личной инициативы в рамках рыночной экономики.

Современный неолиберализм не является однородным течением. Под названием неолиберализма выступает несколько школ, объединенных общей методологией анализа экономических процессов. Среди них: чикагская (М.Фридмен), лондонская (Ф.Хайек), фрайбургская (В.Ойкен) школы. 340

Специфика неолиберализма обусловлена различными формами участия государства в экономическом развитии, т.е. национальными особенностями хозяйствования, исходными теоретико-методологическими позициями.

Неолиберализм получил наибольшее распространение и влияние в Германии. Там же была разработана наиболее систематизированная теория, апробированная на практике в послевоенный период. В связи с этим в послевоенный период термин «неолиберализм» стал употребляться чаще всего применительно к западногерманскому варианту данного течения.

Введение

4. Чикагская школа неолиберализма

Заключение

Введение

Неолиберализм возник почти одновременно с кейнсианством в 30-е гг. как самостоятельная система взглядов на проблему госу­дарственного регулирования экономики. Неолиберальная концеп­ция и в теоретических разработках и в практическом применении основывается на идее приоритета условий для неограниченной сво­бодной конкуренции не вопреки, а благодаря определенному вмешатель­ству государства в экономические процессы.

Если кейнсианство изначальным считает осуществление мер активного государственного вмешательства в экономику, то нео­либерализм - относительно пассивного государственного регули­рования. По кейнсианским моделям предпочтение отдается сово­купности государственных мер по инвестированию различных сфер экономики, расширению объемов правительственных заказов, закупок, ужесточению налоговой политики. Их крайнее проявле­ние приводит, как очевидно из экономической истории, к дефи­циту государственного бюджета и инфляции.

Неолибералы выступают за либерализацию экономики, исполь­зование принципов свободного ценообразования, ведущую роль в экономике частной собственности и негосударственных хозяй­ственных структур, видя роль регулирования экономики государ­ством в его функциях «ночного сторожа» либо «спортивного судьи». Представители неолиберальной концепции государственного ре­гулирования экономики, памятуя напутствие Л.Эрхарда - «кон­куренция везде, где возможно, регулирование- там, где необходи­мо», - доказали правомерность ограниченного государственного участия в экономических процессах и большего его содействия сво­бодному и стабильному функционированию предпринимателей как условие устранения неравновесия в экономике.

Уже в 30-е гг. для противодействия кейнсианским идеям госу­дарственного регулирования экономики, ограничивающим систему свободной конкуренции, в ряде стран были созданы неолибераль­ные центры по выработке альтернативных мер государственного вмешательства в экономику, которые (меры) способствовали бы возрождению и практическому воплощению идей экономическо­го либерализма. Наиболее крупные центры неолиберализма в Гер­мании, США и Англии получили название соответственно Фрай­бургской школы (ее лидеры - В.Ойкен, В.Репке, А.Рюстов, Л.Эрхард и др.), Чикагской школы, которую также называют «монетар­ной школой» (ее лидеры - Л.Мизес, М.Фридмен, А.Шварц и др.), Лондонской школы (ее лидеры - Ф.Хайек, Л.Роббинс и др.). Вид­ными представителями неолиберальных идей во Франции явились экономисты Ж.Рюэфф, М.Алле и другие.

Предваряя краткую характеристику особенностей школ неоли­беральных идей различных стран, следует отметить, что предста­вители неолиберального движения еще в начале 30-х гг. пытались выработать единую научно-практическую платформу. Общие в дан­ной связи принципы неолиберализма были продекларированы в международном масштабе в 1938 г. на конференции в Париже. Этот форум неолибералов ныне называют также «коллоквиумом Липпмана» из-за созвучности одобренных на конференции принципов неолиберализма с положениями изданной в том же году амери­канским экономистом А.Уолтером Липпманом книги под назва­нием «Свободный город». Суть одобренных в Париже общих прин­ципов неолиберального движения сводилась к провозглашению необходимости государственного содействия в возвращении пра­вил свободной конкуренции и обеспечении их выполнения всеми хозяйствующими субъектами. Условие приоритета частной соб­ственности, свободы сделки и свободных рынков могло быть пе­ресмотрено действиями государства лишь в экстремальных случа­ях (война, стихийное бедствие, катастрофа и т.п.).

1. Концепция социального рыночного хозяйства

После второй мировой войны идеология неолиберализма нашла успешное практическое применение первоначально в Западной Германии (ФРГ). Здесь начиная с 1948 г. эти идеи приобрели ста­тус государственной доктрины правительства Аденауэра - Эрхарда. Видные немецкие теоретики неолиберализма В.Репке, А.Рюстов и другие возглавили критику любого проявления монополизма ради свободы и гуманизма. В.Ойкен и его последователи во Фрайбург­ском университете с того же 1948 г. начали выпуск ежегодника «Ордо», который сыграл роль теоретической трибуны неолибера­лизма всех стран. Само слово «Ордо», избранное В.Ойкеном, пре­вратилось в собирательное понятие, символизирующее «естествен­ный строй свободного рыночного хозяйства». Западногерманская доктрина неолиберализма под влиянием «школы Ойкена» стала даже именоваться «ордолиберализмом».

Теоретикам неолиберализма ФРГ принадлежит идея сочетания принципа «свободы рынка» и справедливого распределения по принципу «социального выравнивания». Впервые ее концептуаль­но изложил А.Мюллер-Армак в своей книге «Хозяйственное уп­равление и рыночное хозяйство» (1947), в которой также впервые использовал термин «социальное рыночное хозяйство». Разработки в этом направлении были продолжены В.Репке, Л.Эрхардом, В.Ой­кеном и др. Причем о создании модели «социального рыночного хозяйства» в качестве главной задачи экономической политики страны было заявлено самим канцлером ФРГ К.Аденауэром в пре­дисловии к книге В.Репке «Правильна ли немецкая экономичес­кая политика?» (1950).

По характеристике В.Репке «социальное рыночное хозяйство» - это путь к «экономическому гуманизму». В своей книге «Гуманное общество» он писал, что этот тип хозяйства противопоставляет коллективизму персонализм, концентрации власти - свободу, централизму - децентрализм, организации - самопроизвольность и т.д. Солидаризируясь с мнением В.Репке, Л.Эрхард на съезде христианско-демократического союза (ХДС) в 1957 г. утверждал о начале второго этапа в ФРГ «социального рыночного хозяйства». Немногим позднее в одной из своих публикаций начала 60-х гг. Л.Эрхард подчеркивал, что именно «свободное соревнование яв­ляется прежде всего основным элементом социального рыночно­го хозяйства». А на очередном партийном съезде ХДС в 1965 г. Л.Эр­хард заявил о завершении в ФРГ программы создания «социаль­ного рыночного хозяйства», превратившей эту страну в «оформ­ленное общество».

Доктрина «сформированного общества», по мнению Л.Эрхарда и его единомышленников, - это поиск лучшего «естественного экономического порядка», который возможно достичь через созда­ние «социального рыночного хозяйства». В ней категорически от­рицаются марксистские идеи о пяти формах (типах) обществен­ного строя и производственных отношений и об антагонизме клас­сов. Она основана на положении В.Ойкена о том, что человечес­кому обществу присущи только два типа экономики: «централи­зованно управляемая» (тоталитаризм) и «меновая экономика» (по дру­гой терминологии - «свободное, открытое хозяйство»), а также на идее о сочетании этих типов экономики с преобладанием при­знаков одного из них в конкретных исторических условиях.

2. Типы экономических систем по В.Ойкену

Вальтер Ойкен (1891-1950) в своей выдержавшей девять изда­ний книге «Основания национальной экономии» (1947) осуще­ствил фундаментальную проработку проблематики типологии ос­новных форм рыночной организации экономики. В главе этой книги «Экономические системы» им доказывается естественное сосуще­ствование в одних и тех же обществах двух идеальных, как он по­лагает, типов экономики: меновой и централизованно управляе­мой. Он пишет: «Система «централизованно управляемой эконо­мики» характеризуется тем, что вся повседневная экономическая жизнь общества регулируется планами, исходящими из одного центра. Если же экономика общества состоит из двух и белее от­дельных хозяйств, каждое из которых составляет и проводит в жизнь свои планы, то это - система "меновой экономики"».

Далее В.Ойкен уточняет, что «в исторической реальности» эле­менты обеих этих систем «в большинстве случаев переплетаются» и что система «неменовой экономики... существовала и существу­ет в двух формах: как «простая централизованно управляемая эко­номика» (обособленное хозяйство) или как "централизованно-ад­министративная экономика"». Причем элементы обеих форм не­меновой (централизованно управляемой) экономики, пишет он, «имели место не только в некоторых странах и в отдельные време­на, например, в иезуитской общине Парагвая, или в государстве инков, или в России 40-х годов нашего столетия. Они встречались повсюду и во все времена. Иногда они доминировали, иногда лишь дополняли общую картину, но всегда выступали в соединении с элементами меновой экономики».

Вместе с тем, по Ойкену, «две упомянутые формы реализуются в трех формах», каждую из которых он характеризует так:

а) «то­тальная централизованно управляемая экономика» (обмен вообще не допускается; производство, распределение и потребление продуктов «до последней мелочи» осуществляется по указаниям и при­казам центрального руководства);

б) «централизованно управляе­мая экономика со свободным обменом предметами потребления» (об­мен осуществляется также при наличии центральной инстанции, определяющей «способ использования производительных сил, временную структуру производственного процесса, способ распре­деления продуктов... Но в отличие от первого варианта потребите­ли могут здесь вносить коррективы в распределение выделяемых предметов потребления путем обмена»);

в) «централизованно уп­равляемая экономика со свободным потребительским выбором» (потребительский выбор благ свободен, но, как правило, из тех, которые намечает для производства «центральная инстанция»).

3. Роль государства в «социальном рыночном хозяйстве»

Осознавая невозможность автоматического функционирования «свободного рыночного хозяйства», В.Репке и Л.Эрхард призна­вали необходимым противопоставить любому проявлению анар­хии производства соответствующие меры государственного вмеша­тельства, которые обеспечивали бы «синтез между свободным и социально обязательным общественным строем». Роль государства, согласно образной иллюстрации Репке-Эрхарда, сравнивается с положением судьи (арбитра) на футбольном поле, который стро­го наблюдает за действиями футбольных команд в соответствии с определенными правилами, но не имеет права непосредственно участвовать в игре. Другими словами, государство для поддержа­ния условий существования «социального рыночного хозяйства» как «идеального типа» свободного рыночного хозяйства должно следить за соблюдением «правил» свободной конкуренции («честной игры»), контролировать условия ценообразования и пресекать попытки установления монопольных цен, гарантировать охрану и приоритет­ное значение частной собственности в товарно-денежном хозяйстве без монополий.

Неолиберализм - концепция, которую должен понимать каждый социолог. Чаще всего «неолиберализм» понимают как некую новую версию либерализма. С одной стороны, это верно. Однако сегодня под либерализмом понимают скорее экономическое толкование этого термина - индивидуальные свободы, конкуренцию, частную собственность и свободные рынки.

Либерализм как философское и общественно-политическое течение, с которым связано значение термина «либеральный», подразумевает несколько другое - поощрение равенства, оценку коллективного блага и защиту гражданских свобод, таких как речь, религия, пресса и право проводить митинги.

История неолиберализма

Согласно Дэвиду Харви, чья книга «Краткая история неолиберализма» признана одним из наиболее важных высказываний по этой теме, неолиберализм - это «политическая экономическая практика», которая способствует полной свободе воли отдельных людей как экономических субъектов. Неолибералы выступают за «сильные права частной собственности, свободные рынки и свободную торговлю» с минимальным вмешательством правительства и регулированием. Приверженцы экономического неолиберализма стремятся приватизировать такие институты, как образование, здравоохранение и социальные услуги, а также дерегулировать такие отрасли, как энергетика, связь, продукты питания, фармакология и финансы.

Британский писатель Джордж Монбиот, основываясь на критике Харви, утверждает, что неолиберализм лежит в основе всех наших проблем, потому как сводит человеческие отношения к холодным конкурентным боям, оттесняет отдельных людей в группу простых потребителей и предполагает, что демократия в основном работает только для лучшего осуществления покупки и продажи товаров и услуг. Самые зловещие неолибералы предполагают, что «рынок» - это естественная и объективная сила, которая решит все наши проблемы. К сожалению, люди не принимают во внимание, что рынок чреват властными отношениями: «то, что хочет рынок», как правило, означает то, что хотят корпорации и их начальники.

«Конечный результат неолиберальной идеологии, - продолжает Монбиот - заключается в том, что мы верим в миф о self-made человеке: богатые убеждают себя, что они приобрели свое богатство благодаря только своим заслугам, игнорируя преимущества, такие как образование, наследование и принадлежность к богатому социальному классу, которые, возможно, помогли обеспечить его.

Бедные начинают винить себя за свои неудачи, даже когда они мало что могут сделать, чтобы изменить обстоятельства. Такие лозунги начинают звучать как мантры: «Не обращайте внимания на структурную безработицу, если у вас нет работы, это лишь потому, что вы безынициативный и лентяй». «Не обращайте внимания на невозможные расходы на жилье, если ваша кредитная карта безлимитна». И неважно, что у ваших детей больше нет школьной игровой площадки, на которую нет денег, неважно, что они толстеют, - это все ваша вина. В мире, управляемом конкуренцией, те, кто отстает, становятся по самоопределению лузерами - проигравшими неудачниками».

Критика неолиберализма

Анализ и критика неолиберализма, которые делают Харви и Монбиот, проиллюстрированы в книге социолога Дженнифер Сильвы «Краткий очерк: занятия рабочего класса в эпоху неопределенности». Основываясь на 100 развернутых, глубоких интервью с молодыми людьми в Массачусетсе и Вирджинии, Сильва рассматривает, как люди рабочего класса понимают и объясняют свою неспособность найти успех на своей работе и в семьях.

Вместо выявления внешних переменных, таких как экономическая реструктуризация и сокращение (которые влияют на возможности трудоустройства), культурные преобразования смысла любви и брака (которые влияют на романтические отношения) и долгосрочный застой в достижении богатства и дохода для всех американцев, за исключением 1% элиты (что влияет на финансовую стабильность, вернее нестабильность), эти люди с большей вероятностью принимают индивидуалистическую перспективу и прямо возлагают вину за свои недостатки на себя. Иными словами, они лелеют неолиберальную идеологию, чтобы объяснить свои недостатки и неудачи, даже если они не знакомы с ней и никогда не слышали этот термин.

Неолиберальные ценности респондентов

Для респондентов в исследовании Сильвы есть тенденция - подавляющее нежелание признать, что внешние и структурные препятствия, такие как экономическая несправедливость, могут объяснить их личные неудачи. Даже когда они испытывают регулярные разочарования в достижении стабильной занятости, установлении прочных семейных связей и получении некоторой финансовой устойчивости, «культурная логика неолиберализма резонирует на самом глубинном уровне их самосознания». Они пришли к убеждению, что их успех полностью зависит от двух взаимно подтверждающих идей: уверенности в себе и прочного индивидуализма.

Логика неолиберализма или ее отсутствие

Логика неолиберализма может показаться непосвященным сложной и непонятной. Однако ее можно понять проще, если вспомнить знаменитое заявление С. Райт Миллса о личных и публичных проблемах. В «Социологическом воображении» Миллс указывает, что многие люди не видят, что их проблемы - безработица, разлад в семье, финансовые долги - одновременно испытывают миллионы других людей. Если вы страдаете от одной и той же «личной» проблемы, от которой страдает большой сегмент населения, то не лучше ли думать об этой проблеме как о публичной? И, если наши личные проблемы лучше понимаются как разрастания и проявления более широкой общественной проблемы, то разве мы не должны искать социальные объяснения и социальные решения этих социальных проблем?

Когда мы принимаем, сами того не осознавая, культурную логику неолиберализма, мы становимся слепыми, и не видим целостную картину проблемы. У нас нет понимания того, как власть неравномерно структурирована и как она распределяется в обществе, особенно в том смысле, что она помогает одним, но сдерживает других. В этом смысле идея неолиберализма кажется довольно нелогичной и даже антисоциологичной. Однако она по-прежнему распространена в Соединенных Штатах и используется для объяснения социально-экономических позиций людей. Поэтому и важно понимать неолиберализм. Нам нужно иметь интеллектуальную проницательность и аналитическую информацию, чтобы не идти на поводу у несправедливых принципов неолиберализма в том его понимании, которое описано выше.

Роль государства в неолиберальной теории определить несложно. Однако в процессе развития теории инструменты и стратегии неолиберализма стали намного отличаться от того, какими они были задуманы изначально. В последние 30 лет институты государства, функции и механизм власти эволюционировали хаотично и развивались в разных регионах неодинаково, что свидетельствует о том, что неолиберальное государство — как политическое образование — может оказываться нестабильным по форме и противоречивым по природе.

Неолиберальное государство- теория

Согласно теории, неолиберальное государство должно поддерживать индивидуальные права граждан на частную собственность, власть закона, институты свободного рынка и собственно свободу торговли . Эти институты признаются необходимыми для обеспечения индивидуальных свобод граждан. Юридическая система опирается на соглашения, достигнутые путем свободных переговоров между гражданами и юридическими лицами в рамках рынка. Святость контракта и право личности на свободу действий, самовыражения и выбора должны быть защищены государством, и во имя этого оно может применять любые средства. Из этого следует, что основополагающим благом также признается право частного и корпоративного бизнеса (который приравнивается законом к частному лицу) действовать в рамках свободного рынка и свободной торговли. Частные предприятия и предпринимательская инициатива рассматриваются как средство стимулирования инноваций и накопления богатства. Защита прав интеллектуальной собственности (например, посредством патентного права) организована таким образом, чтобы стимулировать технологический прогресс. Постоянный рост производительности должен, таким образом, обеспечить рост уровня жизни для всех граждан. Предполагая, что «прилив поднимает все лодки», или опираясь на принцип «поэтапного стимулирования» , неолиберальная теория утверждает, что искоренить бедность (и внутри страны, и по всему миру) проще всего на основе механизмов свободного рынка и свободы торговли.

Неолибералы особенно настойчиво добиваются приватизации активов. Отсутствие четких прав собственности — что имеет место во многих развивающихся странах — воспринимается как один из основных институциональных барьеров экономического развития и улучшения благосостояния граждан. Определение и развитие прав частной собственности считается наилучшим способом защиты от так называемой «трагедии общественной собственности» (связанной со склонностью граждан к неразумной и излишней эксплуатации объектов общественной собственности, например земли и воды). Секторы экономики, которые раньше находились под управлением государства или регулировались государством, должны быть переданы в частные руки и дерегулированы (то есть освобождены от любого вмешательства со стороны государства). Конкуренция — между индивидами, фирмами, географическими образованиями (городами, регионами, нациями и государственными союзами) — признается фундаментальным благом. Основополагающие правила рыночной конкуренции должны, разумеется, оставаться под контролем. В ситуациях, когда такие правила не определены четко или когда право собственности сложно определить, государство должно использовать власть для внедрения или создания рыночных правил (например, возможность приобретения компаниями квот на вредные выбросы). Приватизация, дерегулирование и конкуренция, по утверждению сторонников этой теории, позволяют уничтожить бюрократические барьеры, повысить эффективность и производительность, улучшить качество и снизить издержки для конечных потребителей — напрямую, снижая стоимость ресурсов, и опосредованно, снижая налоговое бремя. Неолиберальное государство должно настойчиво проводить внутреннюю реорганизацию и формировать новые институты, которые позволят улучшить его конкурентную позицию по сравнению с другими государствами на глобальном (мировом) рынке.

Личная и индивидуальная свобода гарантирована в рамках рынка. Граждане же принимают на себя ответственность за собственные действия и благополучие. Этот принцип распространяется на области социального обеспечения, образования, медицинского обслуживания и даже пенсионных выплат (система социального обеспечения была приватизирована в Чили и Словакии, схожие предложения рассматриваются и в США). Индивидуальный успех или неудача воспринимаются в терминах предпринимательских способностей или неудач (например, недостаточное вложение сил и средств в развитие собственного человеческого капитала, в том числе, путем повышения уровня образования) и не связываются ни с какими недостатками системы (классовые ограничения, обычно присущие капитализму).

Свобода перемещения капитала между секторами экономики, регионами и странами также считается основополагающим принципом. Все препятствия для такого перемещения (тарифы, карательные налоговые правила, планирование и контроль над состоянием окружающей среды, другие барьеры) должны быть уничтожены во всех областях, кроме тех, которые так или иначе относятся к «национальным интересам». Государство сознательно отказывается от контроля над движением ресурсов и капитала, уступая эту функцию глобальному (мировому) рынку. Международная конкуренция признается здоровым механизмом, способствующим повышению эффективности и производительности, снижению цен, а следовательно, позволяющим контролировать инфляционные Процессы. Государствам остается лишь сообща искать способы снижения барьеров для перемещения капитала через границы и открытия рынков (ресурсов и капитала) для глобального обмена. Остается неясным, однако, распространяется ли этот принцип также и на трудовые ресурсы. Страны должны сотрудничать, чтобы снизить препятствия для свободного обмена, но тогда неизбежно появление структур, координирующих эти усилия, как, например, группа G7 (США, Великобритания, Франция, Германия, Италия, Канада и Япония), теперь превратившаяся в G8 после вступления в этот союз и России. Для развития неолиберализма во всем мире крайне важными оказываются международные соглашения между государствами, гарантирующие действие закона и свободу торговли, как, например, те, что стали частью соглашения Всемирной торговой организации.

Теоретики неолиберализма, однако, с серьезным подозрением относятся к демократии. Управление по принципу большинства воспринимается как угроза правам личности и конституционным свободам. Демократия считается роскошью, возможной только в условиях относительного богатства общества и при наличии устойчивого среднего класса, призванного гарантировать политическую стабильность. Неолибералы скорее готовы отдать власть экспертам и элите общества. Они однозначно высказываются за государственное правление путем законодательных решений и жесткой исполнительной власти и против демократического или парламентского принятия решений. Неолибералы предпочли бы изолировать ключевые государственные институты, например Центральный банк, от влияния демократии. Учитывая тот факт, что в основе неолиберальной теории лежит власть закона и принцип абсолютного следования Конституции, можно предположить, что конфликты и выступления оппозиции должны регулироваться в судебном порядке. Большинство проблем граждане должны решать посредством юридической системы.

Трения и противоречия

В рамках общей теории неолиберального государства существуют некоторые спорные области и конфликтные вопросы. Во-первых, неясно, как следует трактовать положение о «власти монополий». Конкуренция нередко приводит к образованию монополий или олигополии, по мере того как более сильные компании вытесняют слабые. Большинство теоретиков неолиберализма не считают это серьезной проблемой (по их мнению, это способствует максимизации эффективности), если только не возникает серьезных препятствий для появления на рынке новых конкурентов (это условие нередко бывает сложно соблюсти, и поэтому обеспечение свободной конкуренциипризнается одной из функций государства). Особенно сложным оказывается случай с так называемыми «естественными монополиями». Было бы бессмысленньш формировать несколько конкурирующих сетей электроснабжения, газопроводов, систем водоснабжения или канализации или железнодорожных путей между Вашингтоном и Бостоном. Государству неизбежно приходится регулировать спрос и доступ к ресурсам и цены в этих областях. Возможно также частичное дерегулирование (разрешение конкурирующим производителям поставлять электричество с использованием единой системы или, например, отправлять поезда по одним и тем же рельсам). Но сохраняется опасность спекуляций и нарушений, что стало причиной энергетического кризиса в Калифорнии в 2002 году или неразберихи и путаницы в работе железных дорог, как случалось в Великобритании. Во-вторых, противоречия могут появляться в связи с несовершенством рынка (market failure). Это происходит, когда индивиды и компании находят способ не платить полную стоимость продуктов или услуг, выводя свои обязательства за пределы рынка (ответственность, так сказать, списывается на влияние «внешних сил», или экстерналий). Классический пример — вредные для окружающей среды выбросы, когда компании и частные лица, стремясь уйти от дополнительных расходов, просто сбрасывают отходы во внешнюю (природную) среду. В результате разрушается или серьезно страдает баланс окружающих экосистем. Контакт с вредными веществами или физическая опасность на рабочем месте может влиять на здоровье или даже стать причиной сокращения числа работников.

В рамках концепции неолиберализма существуют серьезные политические проблемы, которые стоит рассмотреть. Противоречие возникает между соблазнительным и отталкивающим собственническим индивидуализмом, с одной стороны, и стремлением к осознанной коллективной жизни — с другой. Индивиды на первый взгляд свободны в своем выборе, но не имеют права делать выбор, способствующий созданию «сильных» коллективных институтов (например, профсоюзов) — хотя все же могут формировать «слабые» добровольные ассоциации (благотворительные общества). Они не должны образовывать союзов и политических партий, имеющих целью заставлять государство вмешиваться в рыночные процессы или вообще уничтожать рынок. Для защиты общества от наиболее страшных сил — фашизма, коммунизма, социализма, авторитарного популизма и даже права большинства — неолибералы предлагают устанавливать жесткие ограничения на демократическое управление и вместо этого основываться на недемократических и ненадежных институтах (как Федеральный резерв или МВФ) для принятия ключевых решений. Возникает парадокс — серьезное вмешательство государства, правление элиты и «экспертов» в мире, где государство не должно ни во что вмешиваться. Вспоминается утопия Френсиса Бэкона New Atlantis (впервые опубликованная в 1626 году), где все важнейшие решения в государстве принимаются Советом Мудрых Старейшин. Столкнувшись с общественными движениями, стремящимися к коллективному влиянию, неолиберальное государство само вынуждено вмешиваться в происходящее, иногда и с помощью репрессий, отрицая этим те самые свободы, которые призвано поддерживать. В этой ситуации у государственной системы остается одно «секретное» оружие: международная конкуренция и глобализация — эти средства могут быть использованы для установления определенной дисциплины общественных движений, выступающих в рамках отдельно взятого государства против неолиберальных подходов. Если это не помогает, государство должно снова начать пропаганду, убеждение или применять силу для подавления оппозиции. Именно об этом и предупреждал Поланьи: либеральный (а потом и неолиберальный) утопический проект может быть реализован только на основе авторитаризма. Свобода масс будет ограничена в пользу свободы меньшинства.

Неолиберальное государство - практика

Общий характер государства в эру неолиберализма трудно описать по двум причинам. Во-первых, все более заметными становятся системные отклонения государственной практики от неолиберальной теории, и не все эти отклонения можно объяснить уже описанными выше внутренними противоречиями. Во-вторых, эволюция неолиберализма привела к тому, что в разное время в разных странах появились разновидности неолиберальной практики — отличающиеся не только от общей концепции, но и серьезно различающиеся между собой. Любая попытка сформировать единую картину типичного неолиберального государства на основе постоянно изменяющихся иституциональных образований кажется бессмысленной. Тем не менее хотя бы в общих чертах опишем концепцию неолиберального государства.

Такие системные перекосы не всегда легко обнаружить за многообразием и нередкой непоследовательностью государственных решений. Важную роль в этом плане играют прагматические и конъюнктурные соображения. Президент Буш встает на защиту свободного рынка и свободы торговли, но вводит тарифы в области торговли сталью, чтобы обеспечить поддержку избирателей (как оказалось, весьма удачно) в Огайо. Квоты на импорт вводятся произвольно, чтобы смягчить недовольство отечественных производителей. Европейцы проводят протекционистскую политику в отношении сельского хозяйства, настаивая при этом на свободе торговли во всех остальных областях в связи с социальными, политическими и даже эстетическими причинами. Государство вмешивается в экономику с целью поддержания интересов отдельных отраслей (например, контракты на поставку вооружения). Отдельные страны раздают друг другу займы для подержания политического влияния в неспокойных регионах (например, Ближний Восток). В силу всех этих обстоятельств было бы странно, если бы даже наиболее «фундаменталистские» неолиберальные государства строго придерживались неолиберальной философии.

В других случаях мы можем приписывать расхождения теории и практики факторам трения или проблемам переходного периода, связанным с той формой, в которой государство существовало до поворота к неолиберализму. Например, в большинстве государств Восточной Европы после падения коммунизма сложились совершенно особые условия. Скорость, с которой была проведена приватизация в ходе «шоковой терапии», имевшей место в большинстве этих стран в 1990-е годы.., вызвала в обществе огромный стресс, последствия которого ощущаются и по сей день. Страны «социальной демократии» (Скандинавские страны или Великобритания сразу после Второй мировой войны) вывели ключевые секторы экономики — здравоохранение, образование, жилищные программы — из-под прямого влияния рынка, объясняя это тем, что базовые блага не должны распределяться посредством рынка и доступ к ним не должен быть ограничен платежеспособностью гражданина. Маргарет Тэтчер удалось сломать эту систему, а Швеция продолжает сохранять систему социального обеспечения гораздо дольше, несмотря на давление со стороны класса капиталистов, стремящегося повернуть государство к неолиберализму. Развивающиеся страны (Сингапур и некоторые другие страны Азии) опираются на общественный сектор и государственное планирование, тесно связанное с собственным и корпоративным (нередко иностранным и многонациональным) капиталом, чтобы стимулировать накопление капитала и экономический рост . Развивающиеся страны, как правило, серьезное внимание уделяют социальной и материальной инфраструктуре. Это предполагает уравнительную политику в отношении, например, доступности образования и здравоохранения. Государственные инвестиции в образование рассматриваются в качестве ключевого фактора обеспечения конкурентоспособности государства на мировом рынке. Политика развивающихся государств соответствует принципам неолиберализма, так как стимулирует конкуренцию между компаниями, корпорациями и отдельными территориями, она следует правилам свободной торговли и основывается на свободном доступе к экспортным рынкам. В то же время в процессе создания инфраструктуры для обеспечения благоприятного бизнесклимата эти государства позволяют себе серьезно вмешиваться в экономику. Неолиберализация открывает развивающимся странам возможности улучшить свою международную конкурентную позицию путем развития новых форм государственного вмешательства (например, поддержки научных исследований и разработок). Одновременно неолиберализация создает условия для формирования классовой структуры. По мере усиления влияния господствующий класс (например, в современной Корее) стремится избавиться от зависимости от государственной власти и переориентировать само государство в соответствии с неолиберальными принципами.

Новое институциональное устройство начинает определять правила международной торговли — например, для вступления в МВФ и ВТО страна-кандидат должна открыть внутренний финансовый рынок для доступа иностранным компаниям. Развивающиеся страны все больше втягиваются в неолиберальные правила игры. Одним из основных результатов Азиатского кризиса 1997—1997 годов было установление в развивающихся странах неолиберальной деловой практики. На примере Великобритании мы видели, что сложно поддерживать неолиберальный имидж (чтобы, например, стимулировать финансовые операции), не обеспечив хотя бы отчасти неолиберализации внутри государства (Южная Корея в недавнем прошлом испытывала серьезные проблемы именно из-за такого раздвоения). Развивающиеся страны вовсе не убеждены в том, что им подходит неолиберальный путь,— особенно те страны (как Тайвань (ныне часть Китая) и Китай), чьи финансовые рынки оставались закрытыми и меньше пострадали от финансового кризиса 1997—1998 годов .

Современная практика в отношении финансового капитала и финансовых институтов, вероятно, меньше всего соответствует классической неолиберальной теории. Неолиберальные государства обычно способствуют распространению влияния финансовых институтов посредством дерегулирования, но они также слишком часто любой ценой стремятся гарантировать устойчивость и платежеспособность этих институтов. Это отчасти происходит (и в некоторых странах — вполне законно) из-за того, что монетаризм остается основой государственной политики — надежность и устойчивость денежной системы является краеугольным камнем такой политики. Из этого следует, что неолиберальное государство не может допустить серьезного финансового дефолта, даже если тот оказался следствием ошибочных решений самих финансовых организаций. Государство должно вмешаться и заменить «плохие» деньги «хорошими» — что объясняет, почему от центральных банков требуется во что бы то ни стало поддерживать надежность государственных денег. Государственная власть нередко использовалась для спасения конкретных компаний или преодоления последствий финансовых кризисов, как это было в разгар кризиса сберегательных учреждений в 1987—1988 годах, который, обошелся американским налогоплательщикам примерно в 150 млн долл., или в результате коллапса инвестиционного (хеджевого) фонда Long Term Capital Management в 1997— 1998 г., который обошелся им в 3,5 млрд долл.

В 1982 году ведущие неолиберальные государства предоставили МВФ и Всемирному банку абсолютные полномочия на ведение переговоров по списанию задолженности беднейших стран-заемщиков, что означало, по сути, попытку защитить основные мировые финансовые организации от угрозы дефолта. МВФ пытается компенсировать риск и неопределенность на международных финансовых рынках. Такую стратегию сложно объяснить в рамках неолиберальной теории, так как инвесторы в принципе должны сами нести ответственность за собственные ошибки. Наиболее радикально настроенные неолибералы считают, что МВФ вообще следует распустить. Такая возможность серьезно обсуждалась в начале правления президента Рейгана, и республиканская часть Конгресса вернулась к обсуждению этого вопроса в 1998 году. Джеймс Бейкер, министр финансов при президенте Рейгане, внес новую струю в работу МВФ, когда в 1982 году возникла угроза дефолта в Мексике, что могло привести к значительным потерям основных инвестиционных банков Нью-Йорка, выступивших держателями мексиканского внешнего долга. С помощью МВФ он заставил Мексику начать структурные преобразования в стране и защитил нью-йоркские банки от дефолта. Интересы банков и финансовых организаций были поставлены на первое место; в то же время уровень жизни граждан страны-заемщика резко упал. Такой подход уже использовался при урегулировании кризиса в Нью-Йорке. В контексте международных операций это означало, что международным банкам заплатили за счет прибыли, полученной от беднеющих стран «третьего мира». «Странный мир,— замечает Стиглиц,— в котором бедные страны фактически субсидируют богатые». Даже Чили — страна, ставшая после 1975 года примером «чистого» неолиберализма,— пострадала в 1982— 1983 годах, когда ее ВВП упал почти на 14%, а уровень безработицы взлетел за год до 20%. Вывод о том, что «чистый» неолиберализм не работает, не получил теоретической поддержки, а практическое применение неолиберальных принципов в Чили (как и в Великобритании после 1983 года) привело к еще большим компромиссам, которые только увеличили разрыв между теорией и практикой .

Извлечение дохода с помощью финансовых механизмов — старый имперский прием. Он оказался особенно полезным в процессе восстановления классового влияния, в частности, в основных мировых финансовых центрах. Его можно с успехом применять и вне структурного кризиса. Когда предприниматели развивающихся стран берут займы из-за рубежа, то требование к их стране иметь достаточный объем валютных запасов, чтобы при необходимости покрыть эти долги, означает, что эти страны должны инвестировать, например, в американские государственные облигации. Разница между ставкой по кредитам (12%) и проценту, получаемому от размещения средств в облигациях (4%), обеспечивает серьезный приток наличных средств в страну-кредитор из развивающейся страны.

Стремление части развитых стран, например США, защитить собственные финансовые интересы и обеспечить приток как можно большего объема свободных средств из других стран складывается под влиянием верхушки общества и способствует дальнейшей консолидации этой группы граждан в процессе финансовых операций. Привычка вмешиваться в деятельность рынка и поддерживать финансовые организации, когда они сталкиваются с проблемами, совершенно не соответствует неолиберальной теории. За бездумное инвестирование кредитор должен ответить собственной прибылью, а государство, по сути, делает кредиторов нечувствительными к убыткам. Вместо этого платят заемщики, причем социальные последствия в расчет не берутся. Неолиберальная теория должна бы гласить: «Кредитор, будь осторожен!», но на деле получается, что осторожным должен быть заемщик.

Развивающиеся страны могут бесконечно долго расплачиваться за промахи своих кредиторов. Страны-заемщики оказываются связанными жесткими мерами, ведущими к хронической стагнации экономики, и возможность выплаты займов откладывается на неопределенно долгий срок. В таких условиях может показаться разумным пойти на некоторые ограниченные потери. Так и произошло в процессе реализации Плана Брэди (Brady Plan) в 1989 году . Финансовые организации согласились списать 35% долга при условии, что оплата оставшихся 65% будет обеспечена государственными облигациями (гарантированными МВФ и Министерством финансов США). Другими словами, кредиторам была дана гарантия погашения долга, исходя из соотношения 65 центов за 1 доллар. В 1994 году 18 стран (включая Мексику, Бразилию, Аргентину, Венесуэлу и Уругвай) согласились на некие условия расчетов, по которым им прощалось около 60 млрд долл. долга. Все это делалось в надежде на то, что списание долга вызовет подъем экономики и это позволит странамдолжникам выплатить оставшуюся часть вовремя. Проблема заключалась в том, что МВФ потребовал, чтобы все страны, которых коснулось соглашение о списании части долга (следует заметить, что доля списанного долга многим показалась небольшой по сравнению с тем, что банкиры вообще могли себе позволить), обеспечили бы проведение неолиберальных институциональных реформ. Кризис песо в Мексике (в 1995 году), бразильский кризис (в 1998 году), коллапс экономики Аргентины (в 2001 году) были вполне предсказуемыми результатами этих решений.

Теперь самое время обсудить весьма непростой вопрос отношений между неолиберальным государством и рынком труда. Неолиберальное государство настроено агрессивно к любым формам ассоциаций, которые могут препятствовать процессу накопления капитала. Независимые профсоюзы или другие общественные движения (например, «муниципальный социализм» по схеме Совета Большого Лондона) приобрели серьезное влияние в рамках политики «встроенного либерализма», и теперь их необходимо поставить в жесткие рамки, если не разрушить совсем, и все это — во имя якобы священной личной свободы каждого работника. «Гибкость» становится главным паролем в отношении рынка труда. Сложно спорить с тем, что повышение гибкости однозначно вредно, особенно с учетом косных практик профсоюзов. Существуют реформисты левого толка, которые выступают за «гибкую специализацию» как способ движения вперед . В то время как отдельные трудящиеся могут извлекать из этого несомненную выгоду, возникающая асимметрия информации и влияния, вкупе с недостаточной мобильностью трудовых ресурсов (особенно между государствами), ставит трудящихся в заведомо проигрышную позицию. Гибкая специализация может использоваться капиталом в качестве удобного способа обеспечивать универсальные средства накопления. Сами термины — «гибкая специализация» и «универсальное накопление»— серьезно отличаются по смыслу . В результате снижаются зарплаты, растет нестабильность рынка труда, во многих случаях трудящиеся теряют льготы и гарантии занятости. Подобные тенденции несложно заметить во всех странах, которые пошли неолиберальным путем. Принимая во внимание серьезные нападки на все формы профессиональных организаций и права трудящихся, а также то, что экономическая система в значительной степени опирается на массовые и плохо организованные трудовые ресурсы таких стран, как Китай, Индонезия, Индия, Мексика, Бангладеш, может показаться, что контроль над трудовыми отношениями и поддержание высокого уровня эксплуатации трудящихся были центральными темами неолиберализации. Восстановление или формирование классового влияния происходит, как обычно, за счет трудящихся.

Именно в контексте сужающегося объема личных ресурсов, которые индивид может извлечь из рынка труда, намерение неолибералов переложить ответственность за благополучие на граждан дает вдвойне разрушительный результат. По мере того как государство снимает с себя функции социального обеспечения граждан и сворачивает свое участие в таких областях, как здравоохранение, государственное образование, социальные услуги, составлявшие когда-то неотъемлемую часть системы «встроенного либерализма», все новые группы граждан оказываются на грани бедности и даже нищеты . Система социальной безопасности сокращается до минимума в пользу системы, утверждающей личную ответственность. Личные неудачи связываются теперь с личными недостатками, и, как правило, виноватой оказывается сама жертва.

За этими радикальными сдвигами в социальной политике лежат важные структурные изменения в природе государственного управления. Учитывая подозрительное отношение неолибералов к демократии, необходимо найти путь интеграции государственного принятия решений в процесс накопления капитала и систему классовой власти, находящуюся в процессе восстановления или, как в Китае или России, в процессе формирования нового общества. В процессе неолиберализации растущее значение стали придавать общественно-частному партнерству (эту идею продвигала Маргарет Тэтчер в процессе формировании «полугосударственных институтов», например корпорации городского развития для стимулирования экономического роста). Бизнесы и корпорации не только тесно сотрудничают с государственными деятелями, но даже активно участвуют в подготовке законопроектов, определении общественных норм, разработке законодательных систем (преимущественно к собственной выгоде).

Сложилась система отношений, в которой интересы бизнеса и профессиональные соображения влияли на государственные решения путем закрытых, а иногда и тайных консультаций. Наиболее вопиющим примером такого подхода является упорный отказ вице-президента Д. Чейни раскрыть имена членов консультационной группы, которая разработала энергетическую политику для администрации Дж. Буша в 2002 году. Скорее всего, в эту группу входил Кеннет Лей, глава Enron — компании, обвиненной в намеренном провоцировании энергетического кризиса в Калифорнии для собственной выгоды и которая позже разорилась в результате громкого скандала, связанного с искажением финансовой отчетности. Неолиберализм способствовал переходу от собственно государственного управления (власти государства как таковой) к управлению в более широком смысле (с участием и государства, и ключевых элементов гражданского общества) . В этом смысле традиции неолиберализма и политика развивающихся стран Имеют много общего.

Как правило, государство создает законодательную систему в соответствии с потребностями корпораций и в некоторых случаях учитывает интересы отдельных отраслей — энергетики, фармацевтики, сельского хозяйства. В отношении общественно-частных партнерств, особенно на муниципальном уровне, государство нередко берет на себя большую часть риска, а частному сектору достается основная прибыль. Более того, при необходимости неолиберальное государство прибегает к принудительной законодательной и исполнительной тактике (например, запрещение пикетов), чтобы уничтожить формы коллективной оппозиции корпоративной власти. Растет число инструментов надзора и принуждения: в США лишение свободы стало основным способом решения проблем, связанных с уволенными рабочими или маргинальной частью населения. Инструменты принуждения нацелены на защиту корпоративных интересов и, при необходимости, предполагают репрессии в отношении диссидентов. Все это отнюдь не соответствует неолиберальной теории. Опасения неолибералов, что отдельные влиятельные группы исказят государственную политику, находят подтверждение именно в Вашингтоне. Здесь армии корпоративных лоббистов (многие из которых успешно используют принцип «вращающейся двери», сочетая работу на государство с гораздо более привлекательной работой на крупный бизнес), по сути, диктуют необходимые изменения в законодательстве, которые соответствуют их интересам. Некоторые страны продолжают поддерживать традиционную независимость государственной службы, но эти постулаты либерализма все больше нарушаются в процессе неолиберализации. Границы между государственным и корпоративным влиянием становятся все более размытыми. Остатки представительной демократии подавляются и уничтожаются властью денег.

Так как правосудие теоретически доступно всем, но на практике требует огромных расходов (будь то частное лицо, подающее в суд на недобросовестную компании, или страна, предъявляющая претензии США за нарушение правил ВТО — процедура может стоить миллионы долларов, что эквивалентно годовому бюджету небольшой страны), то и результаты часто оказываются в пользу тех, кто обладает большими деньгами. Классовая предвзятость в принятии законодательных решений широко распространена, если не повсеместна . Неудивительно, что основные средства коллективных действий в рамках неолиберализма определяются и реализуются неизбранными (и во многих случаях возглавляемыми элитой) адвокатскими группами, выступающими в поддержку тех или иных прав. В некоторых случаях, связанных, например, с защитой прав потребителей, гражданских прав, прав инвалидов, эти приемы пригодились как нельзя лучше. В неолиберальных государствах стало появляться множество неправительственных организаций и объединений, созданных гражданами на местном уровне. Это способствовало укреплению ощущения, что оппозиция, объединившаяся за пределами государственного аппарата в рамках некоего «гражданского общества», есть движущая сила оппозиционной политики и социальных преобразований . Период, в течение которого неолиберальное государство приобретало доминирующее влияние, также характеризовался тем, что концепция «гражданского общества» — часто воспринимаемая как нечто противоположное государственной власти — стала центральным пунктом при формировании оппозиционной политики. Идея Грамши о государстве как о единстве политического и гражданского общества уступила место идее о том, что гражданское общество является центром оппозиции, а то и вовсе альтернативой государству.

Сегодня мы можем ясно видеть, что неолиберализм не делает государство или какие-либо его институты (суды, полицию) неактуальными, как утверждают некоторые правые и левые обозреватели . Произошло, однако, радикальное изменение конфигурации институтов государства и набора его инструментов (особенно в отношении баланса между давлением и согласием, между властью капитала и общественными движениями; между исполнительной и законодательной властью, с одной стороны, и влиянием представительной демократии.— с другой).

Но не все благополучно в неолиберальном государстве, и именно поэтому оно кажется то ли переходной, то ли нестабильной политической формацией. В центре проблемы лежит назревающий разрыв между декларированными общественными целями неолиберализма — благополучием всех — и его реальными последствиями — восстановлением классовой власти. Кроме этого существует еще ряд более тонких противоречий, которые требуют детального анализа.

1. С одной стороны, предполагается, что неолиберальное государство не станет ни во что вмешиваться и будет лишь обеспечивать условия для функционирования рынка. В то же время государство должно быть активным, создавать благоприятный деловой климат и оставаться конкурентоспособным в мировой политике. Государство, таким образом, должно само действовать как коллективная корпорация. Такое положение создает проблемы в обеспечении лояльности граждан. Национализм кажется здесь очевидным решением, но он глубоко противоречит принципам неолиберализма. Эта дилемма стояла и перед Маргарет Тэтчер — национализм был единственной картой, разыгранной в войне за Фолклендские (Мальвинские) острова, а также в кампании протий экономической интеграции с Европой. Только так она могла выиграть выборы и обеспечить дальнейшее проведение неолиберальных реформ в стране: Снова и снова, будь то Европейский Союз, Общий рынок стран Южной Америки (Mercosur), где бразильский и аргентинский национализм препятствует интеграции, Североамериканская зона свободной торговли (NAFTA) или Ассоциация государств ЮгоВосточной Азии (ASEAN),— национализм необходим государству для эффективного функционирования в качестве конкурентного субъекта на мировых рынках. В то же время национализм оказывается препятствием для обеспечения свободы рынка.

2. В процессе насаждения рынка авторитаризм вступает в конфликт с идеалами личной свободы. Чем больше неолиберализм склоняется к авторитаризму, тем сложнее становится поддерживать его легитимность в отношении принципов свободы и тем более явно проявляется его антидемократическая сущность. Это противоречие существует параллельно с растущим недостатком симметрии в отношениях власти между корпорациями и частными лицами,— такими, как вы и я. Если «корпоративная власть крадет вашу личную свободу», тогда обещания неолиберализма ничего не стоят . Это относится как к положению граждан на рабочем месте, так и в частной жизни. Можно утверждать, что мое собственное здоровье — мой личный выбор и моя ответственность, но совсем другое дело, когда единственный способ удовлетворить мою потребность в медицинском обслуживании в рамках рынка связан с необходимостью платить огромные суммы неэффективной, неуправляемой, крайне бюрократизированной, но и крайне прибыльной страховой компании. Когда эти компании получают возможность влиять на определение новых видов заболеваний, соответствующих появляющимся на рынке лекарствам, становится очевидно, что что-то не в порядке . В таких условиях поддержание законности и согласия в обществе, как мы видели в главе 2, становится еще более сложной задачей, чем она могла бы быть, когда появились лишь первые признаки неполадок.

3. Поддержание устойчивости финансовой системы — важная задача. Тем не менее безответственный и самовозвышающий индивидуализм агентов финансового рынка вызывает спекулятивные колебания рынка, финансовые скандалы, хроническую нестабильность. Скандалы последних лет на Уолл-стрит и в бухгалтерской сфере подорвали доверие к компаниям. Они поставили регулирующие органы перед необходимостью решать, как и когда вмешиваться в деятельность этих агентов как на внутреннем, так и на международном рынке. Свобода международной торговли требует выработки определенных общих правил, и здесь не обойтись без некоего глобального управления (например, посредством ВТО). Дерегулирование финансовой системы приводит к тому, что требуется усиление централизованного регулирования во избежание кризиса .

4. На фоне очевидных преимуществ конкуренции в реальности происходит усиление консолидации олигополистической, монополистической и транснациональной власти в руках нескольких международных корпораций. Рынок прохладительных напитков сжался до противостояния Coca-Cola и Pepsi, энергетика фактически сводится к пяти международным корпорациям, несколько медиамагнатов контролируют большую часть потока новостей, делая его все больше схожим с пропагандой.

5. На обывательском уровне движение к рыночным свободам и повышение степени универсализации продуктов и услуг может стать бесконтрольным и вызвать общественные конфликты. Разрушение форм общественной солидарности и даже, как предлагала Тэтчер, самой идеи общества приводит к искажениям самого общественного порядка. Становится особенно сложно бороться с социальной неустойчивостью и контролировать антисоциальное поведение (криминал, порнография, порабощение). Сужение «свободы» или «свободы предпринимательства» стимулирует рост всех тех «негативных свобод», о которых Поланьи писал как о напрямую связанных с «положительными свободами». Неизбежный ответ заключается в восстановлении общественного единства, хотя и в другой форме,— отсюда возрождение интереса к религии и морали в новых формах ассоциаций (вокруг вопросов, связанных с правами, гражданством) и даже возрождение более старых политических форм (фашизма, национализма, локализма и тому подобных). Неолиберализм в чистом виде может возродить собственных врагов — в форме авторитарного популизма или национализма. Еще Шваб и Смадья, организаторы съезда неолибералов в Давосе, предупреждали в 1996 году:
«Экономическая глобализация вошла в новую фазу. Растущая негативная реакция на ее последствия, особенно в государствах развитой индустриальной демократии, угрожает разрушительным воздействием на экономическую деятельность и социальную стабильность во многих странах. В этих демократических странах царит настроение беспомощности и напряжения. Это объясняет появление нового типа политиков-популистов. Может легко начаться открытое противостояние» .

Неоконсервативная реакция

Если неолиберальное государство само по себе нестабильно, то что же может появиться на его месте? В США появляются явные признаки неоконсервативной реакции. Размышляя над недавними событиями истории Китая, Ванг пишет, что, теоретически «такие противоречивые понятия, как «неоавторитаризм», «неоконсерватизм», «классический либерализм», рыночный экстремизм, национальная модернизация…— все имеют непосредственное отношение к формированию неолиберализма. Постоянная взаимная замена этих терминов (или даже противоречия между терминами) подтверждает сдвиг в структуре власти как в Китае, так и в современном мире в целом» .

Пока неясно, означает ли это общее изменение конфигурации структур государственного управления в мире. Интересно заметить, как неолиберализация в автократических государствах, например Китае и Сингапуре, происходит одновременно с ростом авторитаризма в таких неолиберальных странах, как США и Великобритания. Рассмотрим теперь, как развивается в США неоконсервативная реакция на внутреннюю нестабильность, свойственную неолиберальному государству.

Как и предшественники-неолибералы, неоконсерваторы долгое время работали над формированием собственных взглядов на социальное устройство в университетах (особое влияние оказал Лео Стросс (Leo Strauss) из Чикагского университета) и щедро финансируемых аналитических группах, а также с помощью влиятельных изданий (например, Commentary) . Американские неоконсерваторы поддерживают власть корпораций, частное предпринимательство, восстановление классового влияния. Неоконсерватизм, таким образом, полностью соответствует неолиберальному набору ценностей: власть элиты, недоверие демократии, поддержание рыночных свобод. Происходит, однако, отклонение от принципов чистого неолиберализма. Неолиберальные приемы изменяются в двух принципиальных моментах: во-первых, в стремлении к порядку как альтернативе хаоса индивидуальных интересов, и, во-вторых, в провозглашении господствующей морали средством, необходимым для скрепления общества с целью поддержания политической системы перед лицом внешних и внутренних опасностей.

В стремлении к порядку неоконсерватизм кажется всего лишь незначительным отклонением от авторитаризма, за которым стремится укрыться и неолйберализм. При этом неоконсерватизм предлагает принципиально иной ответ на одно из ключевых противоречий неолиберализма. Если «не существует общества, а существуют только частные лица», как изначально утверждала М. Тэтчер, тогда хаос индивидуальных интересов может легко взять верх над порядком. Анархия рынка, конкуренции и неограниченного индивидуализма (индивидуальные надежды, желания, беспокойства и страхи; выбор стиля жизни, сексуальных привычек и ориентации; модели самовыражения и поведения по отношению к другим) создает ситуацию, которой становится крайне сложно управлять. Это может привести даже к распаду всех социальных связей и установлению анархии и нигилизма.

В этом случае необходимо вводить некоторые ограничения для поддержания порядка. Неоконсерваторы утверждают, что милитаризация есть противоположность хаосу индивидуальных интересов. По этой причине они склонны преувеличивать возможную угрозу целостности и стабильности нации, реальную и воображаемую, возникающую внутри страны или за ее пределами. В США такой взгляд привел к тому, что Хофштедтер (Hofstadter) назвал «параноидальным стилем американской политики», когда нация постоянно изображается как обезглавленная и под угрозой врагов внутри и снаружи . Этот политический стиль имеет в США долгую историю.

Неоконсерватизм не нов, и со времен Второй мировой войны он укоренился, в том числе и во влиятельном военно-промышленном комплексе, в интересах которого оказывается постоянная милитаризация. Окончание «холодной войны» поставило вопрос о том, что же теперь является источником угрозы безопасности США. Радикальный исламизм и Китай стали преподноситься как возможные источники угрозы извне. Движения диссидентов внутри страны (уничтоженные члены секты Branch Dravidians в Вако, народные (милицейские) дружины, оказавшиеся очень кстати в момент взрывов в Оклахоме, беспорядки, последовавшие за избиением Родни Кинга в Лос-Анджелесе, уличные выступления в Сиэтле в 1999 году) требовали все более жестких полицейских мер внутри страны. Вполне реальное возникновение угрозы со стороны радикальных исламистов в 1990-е годы и кульминация этого процесса 11 сентября 2001 года стали основным поводом для объявления «войны терроризму», которая требовала милитаризации как внутри, так и за пределами страны, чтобы гарантировать безопасность нации. Проще говоря, была необходима некая полицейская (военная) реакция на реальные угрозы, воплотившиеся в атаке на Центр международной торговли в Нью-Йорке. Приход к власти неоконсерваторов гарантировал всеобъемлющий и, по мнению многих, даже излишне масштабный ответ в форме повсеместной милитаризации внутри страны и за ее пределами .

Неоконсерватизм долгое время выступал против моральной вседозволенности, с которой обычно связывают индивидуализм. Неоконсерватизм стремится восстановить чувство моральной цели, высокие ценности, которые должны стать основой стабильной политической системы. Этому отчасти предшествовало и развитие неолиберальной теории, которая, «ставя под вопрос само политическое основание для вмешательства государства в управление экономикой… подняла вопросы морали, правосудия, власти — хотя и по-новому — в рамках экономической системы» . Неоконсерваторы изменяют этот «новый» способ обсуждения. Их цель — противостоять хаосу индивидуальных интересов, возникающему в рамках неолиберализма. Они отнюдь не отклоняются от неолиберальной программы создания или восстановления доминирования и власти класса. Но они стремятся сделать эту власть легитимной, установить.общественный контроль на основе формирования общественного согласия в отношении прочной системы моральных ценностей. Такой подход немедленно порождает вопрос о том, какие моральные ценности должны превалировать. Например, можно вспомнить о либеральной системе прав человека, так как задачей активистов, как утверждает Мэри Кальдор, является «не просто вмешательство с целью защиты прав человека, а формирование морального общества» . В США принцип «исключительности» и долгая история движения за права человека определенно создали интерес к таким вопросам, как гражданские права, глобальный голод, филантропическая деятельность, миссионерство.

Моральные ценности, которые стали центральной темой неоконсерваторов, лучше всего можно определить как продукт некоего союза, сформировавшегося в 1970-е годы между элитой и бизнесом, стремящимися восстановить собственное влияние, с одной стороны, и избирателями из числа «морального большинства» недовольного рабочего класса — с другой. Моральные ценности касались культурного национализма, моральной чистоты, христианства (определенного протестантского характера), семейных ценностей, вопросов «права на жизнь» и неприятия новых общественных движений (феминизм, права сексуальных меньшинств, позитивная дискриминация, движение в защиту окружающей среды). Во времена Рейгана этот альянс был преимущественно тактическим. Но беспорядки внутри страны в период правления Клинтона сделали вопросы морали центральными в программе Буша-младшего. Теперь они являются основой моральной программы неоконсерваторов .

Было бы неверно рассматривать поворот к неоконсерватизму как нечто исключительное и происходящее только в США, хотя в этом процессе и существуют некоторые элементы, свойственные только этой стране. В США утверждение моральных ценностей основано на призывах к идеалам нации, религии, истории, культурной традиции и т. п.

Разумеется, все это можно найти и за пределами США. Становится очевидным еще один аспект неолиберальной концепции: странные взаимоотношения между государством и нацией. В принципе неолиберальная теория не одобряет нацию как таковую, хотя и поддерживает идею сильного государства. Связующее звено между нацией и государством в рамках «встроенного либерализма» нужно было разорвать, чтобы дать неолиберализму возможность развиваться. Это было особенно важно для государств типа Мексики и Франции, принявших некую форму корпорации. Partido Revolucionario Institucional в Мексике долгое время пытался утвердить единство государства и нации, но безуспешно. В результате неолиберальных реформ 1990-х годов большая часть нации оказалась в оппозиции государству. Национализм, разумеется, давно является неотъемлемой частью глобальной экономической системы. Было бы странно, если бы он исчез без следа в процессе неолиберальных реформ. На самом деле он возродился в определенной степени в качестве оппози: ции неолиберализму. Примером является подъем в Европе правых фашистских партий с явно выраженными антииммигрантскими настроениями. Еще более тревожным сигналом стал этнический национализм, проявившийся в разгар экономического коллапса в Индонезии И приведший к жестокому уничтожению китайского меньшинства. Как мы видели, для выживания неолиберальное государство нуждается в определенного сорта национализме. Вынужденное действовать в условиях конкуренции на мировом рынке и стремясь обеспечить наилучший деловой климат внутри страны, государство начинает все больше использовать идеи национализма. В глобальной борьбе за превосходство конкуренция порождает победителей и проигравших. А уже одно это само по себе может быть основой национальной гордости или определения собственного пути. Эта гордость проявляется и в национализме, связанном со спортивными соревнованиями. Китай открыто апеллировал к национальным чувствам в борьбе за завоевание своего места (если не господства) в глобальной экономике (так же настойчиво готовятся и китайские атлеты к Олимпиаде в Пекине). Национальные чувства не менее остры в Южной Корее и Японии. В обоих случаях они являются реакцией на разрушение социальной солидарности, происходящей под влиянием неолиберализма. Сильный культурный национализм имеет место и в старых национальных государствах (например, во Франции), которая входит теперь в Европейский Союз. Религиозный и культурный национализм стал моральной основой успеха националистской партии Индии, в последние годы занятой реализацией неолиберальной программы. Повышение значимости моральных ценностей в ходе иранской революции и последовавший поворот к авторитаризму не привели к полному отказу от рыночной практики, хотя революция была нацелена на уничтожение бесконтрольного рыночного индивидуализма. Схожий импульс лежит в основе чувства собственного морального превосходства Сингапура или Японии в отношении того, что они воспринимают как «упадочный» индивидуализм и аморфное культурное многообразие США. Пример Сингапура в этом плане особенно показательный. В этой стране рыночный неолиберализм объединился с жесткой принудительной авторитарной государственной системой. В основе морального единства лежит националистическая идея осажденного островного государства (после выхода из Малайзийской федерации), а также конфуцианские ценности. В последнее время к этому добавилась еще и космополитическая этика, отражающая нынешнюю позицию страны в системе международной торговли . Еще один интересный пример связан с Великобританией. Маргарет Тэтчер в ходе Фолклендской войны и проведения антагонистической политики в отношении Европы в поддержку своего неолиберального проекта использовала возродившиеся национальные чувства. Вдохновлялась она, однако, идеей Англии и святого Джорджа, а не Соединенного Королевства—и это вызвало резкое неприятие ее идей со стороны Шотландии и Уэльса.

Очевидно, что неолиберальная интрига несет в себе определенные опасности, связанные с национализмом. Но жесткая хватка неоконсервативной национальной морали кажется гораздо страшнее. Ситуация, когда многие страны готовы прибегнуть к жестким мерам, чтобы поддержать собственные якобы уникальные моральные ценности, не особенно обнадеживает. То, что кажется решением противоречий неолиберализма, может привести к еще более серьезным проблемам. Распространение неоконсервативной, а то и откровенно авторитарной власти (такой, как власть Владимира Путина в России или Коммунистической партии в Китае), пусть даже оно происходит в различных социальных системах, демонстрирует все ту же опасность — скатывание к воинствующему национализму. Если и есть в этом процессе что-то неизбежное, то оно связано в большей степени с поворотом к неоконсерватизму и мало зависит от индивидуальных черт той или иной нации. Чтобы избежать катастрофических последствий, нужно отказаться от неоконсервативных подходов к решению проблем неолиберализма. Это, однако, предполагает наличие серьезной альтернативы неоконсерватизму — и этот вопрос мы рассмотрим далее более подробно.

Примечания:

1.Chang H.J., Globalisation. Jessop, В ., "Liberalism, Neoliberalism, and Urban Governance: A State-Theoretical Perspective", Antipode, 34/2 (2002), 452-72; Poulantzas N., State Power Socialism, перев . P.Camiller (London: Verso, 1978). Clarke S. (ed.) TheState Debate (London: Macmillan, 1991). Haggard S. and R. Kaufman (eds.), The Politics of Economic Adjustment: International Constraints, Distributive Conflicts and the State (Princeton: Princeton University Press, 1992); Nozick M., Anarchy, State and Utopia (New York: Basic Books, 1977).
2.Stiglitz J., TheRoaringNineties получил Нобелевскую премию за исследования в области влияния асимметричной информации на рыночное поведение и его последствия.
3. См . Harvey D., Condition of Postmodernity; D. Harvey, TheLimits to Capital (Oxford: Basil Blackwell, 1982).
4.Evans P., Embedded Autonomy: States and Industrial Transformation (Princeton: Princeton University Press, 1995); R. Wade, Governing the Market (Princeton: Princeton University Press, 1992); Woo-Cummings M. (ed.), The Developmental State (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1999).
5.Henderson J., "Uneven Crises: Institutional Foundation of East Asian Turmoil", Economy and Society, 28/3 (1999), 327-68.
6.Stiglitz J., The Roaring Nineties, 227; P. Hall, Governing the Economy; Fourcade-Gourinchas M. and S. Babb, "The Rebirth of the Liberal Creed".
7.Vasquez I., "The Brady Plan and Market-Based Solutions to Debt Crises", The CatoJournal, 16/2 (online).
8.Piore M., and C. Sable, TheSecond Industrial Divide: Possibilities for Prosperity (New York: Basic Books, 1986).
9.Cm. Harvey D., Condition of Postmodernity.
10.Navarro V. (ed.), ThePolitical Economy of Social Inequalities: Consequences for Health and the Quality of Life (Amityville, NY: Baywood, 2002).
11.McCarney, P., and R. Stren, Governance on the Ground: Innovations and Discontinuities in the Cities of the Developing World (Princeton; Woodrow Wilson Center Press, 2003); A. Dixit, Lawlessness and Economics; Alternative Modes of Governance (Princeton: Princeton University Press, 2004).
12.Miliband R., TheState in Capitalist Society (New York: Basic Books, 1969).
13.Rosenblum N. and R. Post (eds.), Civil Society and Government (Princeton: Princeton University Press, 2001); Chambers S. and W. Kymlichka (eds.), AlternativeConceptions of Civil Society (Princeton: Princeton University Press, 2001).
14.Ohmae K., TheEnd of the Nation State: The Rise of the Regional Economies (New York: Touchstone Press, 1996).
15.Court J., Corporateering.
16.Healy D., Let Them Eat Prozac: The Unhealthy Relationship Between the Pharmaceutical Industry and Depression (New York: New York University Press, 2004).
17.Bello W, N. Bullard, K. Malhotra (eds.), GlobalFinance: New Thinking on Regulating Speculative Markets (London: Zed Books, 2000).
18.Schwab K. and C. Smadja цитируется по D. Harvey, Spaces of Hope (Edinburgh: Edinburgh University Press, 2000), 70.
19.Wang H., China "s New Order: Society, Politics andEconomy in Transition (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2003), 44.
20.Mann J., TheRise of the Vulcans: The History of Bush"s War Cabinet (New York: Viking Books, 2004); S. Drury, Leo Strauss and the American Right (New York: Palgrave Macmillan, 1999).
21.Hofstadter R., The Paranoid Style in American Politics and Other Essays (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1996 edn.).
22.Harvey D., TheNew Imperialism, ch. 4.
23.Chang H. J., Globalisation, 31.
24.Kaldor M., New and Old Wars: Organized Violence in a Global Em (Cambridge: Polity, 1999), 130.
25.Frank Т ., What"s the Matter with Kansas.
26.Lee Kuan Yew, From Third World to First: The Singapore Story 1965-2000 (New York: HarperCollins, 2000).

Перевод Н.С. Брагиной

Отрывок из книги Д. Харви. Краткая история неолиберализма. — М.: Поколение, 2007., - С. 90-121.